Правила жизни Игоря Коломойского
Игорь Коломойский родился 13 февраля* 1963 года в Днепропетровске в еврейской семье инженеров, отлично учился в школе и, закончив местный металлургический институт, получил диплом «инженер-металлург». В 20 с небольшим он уже начал заниматься бизнесом — как только советская власть разрешила кооперации. Сначала они с друзьями занимались поставками оргтехники, а после развала Союза переключились на торговлю товарами народного потребления, ферросплавами и нефтью.
Бизнес с каждым годом расширялся, распространяясь на все новые и новые индустрии. К нефтехимии и металлургии добавился банковский сектор, авиасообщение, медиа. И везде Коломойский занял лидирующие позиции. Но его компании - это не просто бизнес. Они во многом определили качество жизни в Украине. В 2008 году Коломойский стал президентом Всеукраинского союза еврейских общественных организаций «Объединенная еврейская община Украины».
После Майдана Коломойский принимает активное участие в государственной деятельности, отстаивая украинскую позицию. Со 2 марта 2014 по 24 марта 2015 он занимал должность главы областной администрации Днепропетровской области Украины. В ноябре 2016 года Игорь Коломойский был избран главой комиссии партийного контроля Украинского объединения патриотов (УКРОП).
*По традиционному календарю Игорь Коломойский отмечает день рождения 13 февраля, а по еврейскому — 19 швата, и в 2017 году этот день приходится на 15 февраля.
Редакция Jewishnews.com.ua собрала высказывания Игоря Коломойского:
О национализации «ПриватБанка»
Нормальные центробанки помогают банкам в тяжелое время, такое как экономические кризисы, оккупация или война. Наш же регулятор использовал все возможные приемы, чтобы додавить «ПриватБанк». И, к сожалению, у него это получилось.
О Саакашвили
Если этот космонавт считает, что в современном мире можно запросто куда-то вывести миллиарды и об этом никто не узнает, значит он спустился к нам не из Грузии, а из космоса. Вот с такими познаниями, с таким пониманием жизни, он полтора года руководил Одессой. Доруководился.
О децентрализации
Люди, которые сегодня громко кричат о децентрализации, попав во властные кабинеты, особенно в кресла министра финансов или премьер-министра, смотрят на эти денежные потоки и думают, с какой стати лишаться права поворачивать эти финансовые реки.
О власти и украинском языке
Что такое власть? Власть — это печать и управление счетом. Если людям дать деньги, возможность зарабатывать на своей земле, тратить по своему усмотрению и платить там десятину в центральный бюджет — ну, так им вообще никакая власть не нужна, они себе хорошо живут, они знают, что у них украинский флаг, они живут в независимой Украине, что они говорят на украинском языке, что если они хотят говорить на любом другом языке, им никто это не запрещает. И они живут своей жизнью.
О правительстве и экономике
Правительство выбрало путь монетарной модели — сжимает денежную массу, следит за курсом и пытается не допустить дефолта. Но когда сжимается денежная масса, происходит остановка промышленности, деловой активности, банки не кредитуют и сами испытывают сложности, и потихоньку промышленная экономика умирает. Правительство выбрало дорогу и несет за это полную ответственность. А люди на очередных выборах дадут оценку этим реформам.
Когда в Польше [Лешек] Бальцерович проводил шоковую терапию, сначала было плохо. Может, надо этой болезнью переболеть, а потом будет легче? Ну, посмотрим. Особенно людям не нравится, когда на фоне того, что они должны что-то терпеть, кто-то позволяет себе коррупцию, зарабатывание денег на стороне, рейдерские захваты, попытку перераспределить бизнес, незаконную приватизацию и так далее. Народ готово терпеть, только если все будут терпеть, и правители в том числе. А если правители будут жировать, а народ при этом должен терпеть... такого не будет. Революция Достоинства не для того делалась.
Приватизация — средство избавления государства от неэффективной собственности и передача ее эффективному собственнику. Извините за тавтологию. Но! Ни в коей мере приватизация это не средство пополнения госбюджета, это дополнительная мера. У нас же в стране принято при нехватке денег продать что-нибудь. Плохое время — когда цены низкие, то есть мы наносим ущерб и себе, и будущим поколениям. Продавая стратегические активы, мы ставим государство на грань выживаемости. Что мы и наблюдаем на протяжении последнего года. Когда было тихо-мирно — не задумывались, а теперь у нас государства с экономической точки зрения нет.
О правилах жизни
Нам всем будет лучше, когда у нас будет независимое гражданское общество, независимая журналистика, независимое телевидение. Будет система, которая не зависит от персоналий. Я готов жить в такой стране на 100%. Мне нужно объяснить правила и я буду по ним жить. Но я не готов жить в системе, когда мне скажут правила, я стану по ним жить, а Кононенко будет жить по другим правилам. К этому я не готов.
О законах и смелости
Правильность и законность не всегда совпадают. Иногда бывают такие моменты, когда человеку нужно самому решать — или грудь в крестах, или голова в кустах.
О своем характере
[Моя жесткость] — это внешняя свинцовая, бронебойная оболочка, а внутри я большой романтик.
Об ответственности
Я бы никогда в жизни не поставил на кон — как бы у меня ни складывались обстоятельства — Приватбанк, интересы вкладчиков и других акционеров.
О пиаре
Вы знаете разницу между хомячком и крысой? Хомячок такой маленький, симпатичный, домашнее животное, дети любят, играются. А крыса — отвратительное мерзкое животное, от которой женщины падают в обморок. А разница только в одном — в пиар–обеспечении. Я не трачу на имиджевое обеспечение. Более того, все эти легенды, которые мы слышим, — это же легенды людей, которые со мной, может, и не знакомы.
О преемственности в бизнесе
Я не считаю, что детей или родственников надо привлекать к семейному бизнесу. Я бы не хотел, чтобы они занимались бизнесом.
О волеизъявлении
Я бы в данной ситуации [голосование за Кабмин осенью 2015 года] солдат с передовой пригласил, чтобы они взяли карточки и сами проголосовали — чтобы им делегировали депутаты свое право проголосовать.
О жизни
В самом бизнесе я вообще ни о чем не жалею. Можно даже говорить о жизни в целом. Но мне было бы, наверное, интересно прожить другую жизнь. Ведь чем мы занимаемся? Тиражированием денежных знаков.
О простых радостях
Я вообще неприхотлив. Я не ем черную икру практически. Картофельное пюре — самое любимое или жареная картошка с лучком.
О возвращении Крыма
Вряд ли Украина когда-либо откажется от Крыма добровольно. А сможет или не сможет вернуть? Тут вопрос исторической перспективы, в свете которой 10 лет, двадцать — совсем немного, тогда как с точки зрения человеческой жизни это — огромный срок.
О войне и Путине
Мне не понятно, как украинцы и русские могут воевать. Учитывая — я скажу недипломатично — шизофрению второго оппонента... У нас был один большой шизофреник, а там — шизофреник маленького роста. Он полностью неадекватен, полностью сошел с ума. Его мессианство, восстановление Российской империи 1913 года или СССР 1991 года может довести мир до катастрофы.
О братстве Украины и России
… Россия — это уже не кровный брат, нет. Может быть — дальний родственник, который может позволить себе прийти к тебе в дом, если ты приболел, и начать там хозяйничать, выселять тебя. Путин разрезал пуповину, соединявшую наши народы. В Киеве есть Арка Дружбы народов, так вот Владимир Владимирович прямым попаданием из «сорокапятки» ее обрушил, а теперь пытается георгиевской ленточкой перевязать, да, вот что-то не получается.
О стене на украинской границе
Мы должны с Россией как с обычной страной без всяких сантиментов — сантименты уже в прошлом — построить нормальную границу, нормальные пропускные пункты. Все, отношения у нас закончились.
О разнице между Россией и Украиной
Я родился в Днепропетровске, в Украине. Я всегда знал, что это — Украина, не Советский Союз. Я проезжал границу между Россией и Украиной, знал: вот, я дома. Вот у меня в душе это было. Дома другие, деревья другие, покрашено беленьким, заборчики аккуратненькие, а там развалины стоят.
Об антисемитизме в Украине
У нас вообще никогда не было антисемитизма, никогда не было разгула фашизма, и ксенофобии у нас не было. Я всегда всем говорю: есть антисемитизм на бытовом уровне. Вот сколько будут евреи, столько будет антисемитизм. Сколько будут грузины, сколько будет «антигрузинизм». Страшен не антисемитизм на бытовом уровне, страшен антисемитизм на государственном уровне. И мы его видели и испытали еще во времена Советского Союза. Не все, все по-разному, зависело от того, где ты находился. На Украине не было такого антисемитизма.
Больше — в интервью Игорь Коломойский: Я сказал Яценюку, что он подставляется
