Поехали с детьми проведать Дядя Фима.
Не мальчик уже, 85 по паспорту, 86-87 по жизни, да и болеет крепко. Как сам говорит, наш семейный рачок нас не оставляет. Но — веселый, шутит и, что характерно, пристает к медсестрам.
––––––––
– Ваш дядя мне вчера такое говорил, шутил про сами знаете что!
– Дядя не шутил, он таки вещами ваще не шутит.
– Тогда передайте своему развратнику, что нет. Я замужем.
––––––––
– Дядька, шо вы приставали к рыжей сестричке?
– И к черной тоже.
– Какая больше нравится хоть?
– А, они все равны, только сверху разные, а мне, из коляски, на одно лицо.
––––––––
– Даня, шо у тебя на ноге?
– Татуха.
– Можешь мне договоришься, тоже хочу?
– Легко. Шо бить будете, дядька?
– На одну ногу девочку, на другую мальчика.
– А нах вам мальчик?
– Шоб за девочкой бегал.
––––––––
– Тут все скучные.
– Чего?
– У одного нет ног. Я ему сказал – зато он может не надевать бахилы, когда едет на анализы. А он не смеется даже.
––––––––
Привез дядьке по его просьбе сало и черный хлеб. Поросилось заморозить и принести завтра, с румкой водки. Разговариваем мы достаточно громко, не стесняясь. Проходим мимо палаты, оттуда женский голос:
– Можете тише жрать свое сало, или дома этот делать?
И через минуту:
– Есть еще кусочек?
––––––––
Из подслушанного в клинике
В приличной еврейской семье папина младшая жена старшей дочери в дочери годится.
Источник: facebook.com/garik.korogodskiy
