Полный Дворжак - Jewish News
Календарь
Календарь
Недельная глава:
Цав

Полный Дворжак

Про Марапа, папу, работу и конфликты в медицинском коллективе

Когда я вырасту, я обязательно убью Марапа. Я тихонько возьму пистолет у папы, пойду на папину работу, спрошу у кого-нибудь, где сидит Марап, найду его и убью. Марап огромный, страшный, у него большие клыки, ядовитая слюна, красная морда, щупальцы и зеленая шерсть дыбом. Марап увидит, как я вхожу к нему с пистолетом, испугается, забьется под стол и спросит, за что я хочу его убить. А я отвечу, что убью его за то, что он обижает моего папу. И выстрелю прямо в его огромную красную морду. Потом я прибегу домой и расскажу папе, что я убил Марапа. И папа, наверняка, очень обрадуется этому, потому что Марап его всё время "чмырит". Чмырит – это слово такое. Не знаю, что оно означает, но думаю, что я бы не хотел, чтобы меня чмырили.

Из-за этого самого Марапа папа приходит домой очень поздно, и у него нет ни времени, ни сил поиграть со мной. Он сидит на кухне за столом, ест борщ и пельмени и жалуется маме, как он устал. То Марап заставляет его писать какие-то хрени, то часами держит папу на тупых заседаниях и вообще перекладывает на него всю свою работу. Папа говорит, это потому, что Марап козлина. Всё это папа рассказывает нам с мамой каждый вечер. Потом он идет в салон, ложится на диван, включает телевизор и тут же засыпает. А мама моет папины тарелки и плачет. Один раз я случайно услышал, как мама кричала папе, что они уже сто лет не спали вместе. Сто лет – ого! Я и не знал, что они такие старые. А мама всё-таки немного странная: почему она не ложится спать на диван рядом с папой? Спали бы себе вместе, как она и хотела. Чего зря кричать?

А папа у меня хороший. Он очень умный и веселый. Только немного невезучий. Раньше, до Марапа, папа работал в большой больнице. Его там все любили и уважали за то, что он много знает. Намного больше, чем его начальник. Один раз папин начальник что-то рассказывал студентам, как вдруг услышал музыку – в больничных коридорах часто играет музыка, я тоже ее слышал, когда мы с мамой приносили папе бутерброды на дежурство. Так вот, папин начальник спросил студентов, что это за музыка. Никто не знал, а начальник сказал им, что доктор должен быть широко образованным человеком, и что стыдно будущим врачам не знать Шопена (это композитор такой, мне папа рассказывал). Тогда папа засмеялся и сказал, что это никакой не Шопен, а совсем наоборот, дворжак. Студенты очень обрадовались, потому что они не знали, что такое дворжак, и я тоже не знал никакого дворжака, пока папа не объяснил мне, что это фамилия другого композитора, который не Шопен. А раз это фамилия, то ее надо тоже писать с большой буквы – Дворжак. В отличие от папиного начальника, который тоже начинается на "д", но пишется с маленькой буквы. Потому что, как говорит папа, "дегенерат" – это не фамилия, а призвание. Призвание – это тоже слово такое.

Когда папа рассказал маме про Дворжака, мама почему-то расстроилась и спросила папу, почему ему всегда больше всех надо. Папа тоже расстроился и сказал, что он хотел повеселить маму, а не выслушивать ее замечания. И еще он сказал, что просто не желает, чтобы его начальник выеживался. Выеживался – это слово такое, как будто кто-то вылезал из ежа и больно укололся об его колючки. А мой папа очень добрый и не хотел, чтобы его начальник укололся. Тогда мама сказала, ну-ну, посмотрим. И через несколько дней мы посмотрели, как папа пришел с работы раньше обычного, и в руках у него была большая картонная коробка. Я подумал, что папа принес мне подарок, но там оказались папины книги по медицине, халат и стетоскоп. Мама, как только увидела папу, сразу села на стул и схватилась за сердце. А папа рассказал ей, что начальник вызвал его в кабинет и предложил проголосовать, кто за то, чтобы папа ушел из больницы. И сам поднял руку. Потом спросил, кто против, и тогда руку поднял папа. Начальник сказал, что, значит, двое за папин уход, и один против. Папа спросил, почему это два, если начальник поднял одну руку, а не две. А начальник сказал, что всё правильно: папа один против, а сам начальник и Дворжак – за. И папа ушел домой.

Потом папа ходил искать работу, но не мог ее найти. Мама ничего ему не говорила, только плакала. А я не плакал – я был уверен, что папа быстро найдет новую работу, потому что он очень умный. Но куда бы он ни пришел, тамошний начальник звонил прежнему папиному начальнику, который дегенерат, и тот из зависти говорил про папу глупости. И так продолжалось целый год, пока папу не взял на работу Марап. Папа сначала обрадовался, но потом обнаружил, что Марап его чмырит. И начал жаловаться маме. А мама сказала, что папа должен молчать в тряпочку. Все-таки мама очень странная: я пробовал один раз молчать в тряпочку и чуть не задохнулся. И еще мама сказала, что если папу и с этой работы выгонят, то нам всем наступит полный Дворжак. Я до этого не знал, что Дворжак полный, но один раз мне на ногу наступил соседский Йоник, и мне было очень больно. А ведь Йоник довольно худой мальчик. Что же с нами будет, если на нас наступит полный Дворжак? Я испугался. А папа – он очень храбрый и не испугался, а продолжил спорить с мамой. Папа сказал маме, что Марап почти каждый день куда-то исчезает днем на несколько часов и оставляет папу за него отдуваться. Мама почему-то покраснела и сказала папе перестать думать о том, чем занят его начальник, и начать думать о том, чем ему самому заняться, чтобы выбиться в люди. Папа обиделся, сказал маме, что это люди должны долго выбиваться из сил, чтоб стать им, папой, доел пельмени и лег спать. А мама мыла грязные тарелки и плакала.

А недавно папе справляли день рождения. Пришли какие-то взрослые люди, совсем без детей, и ничего не принесли мне в подарок – только папе. Нет, вру: один симпатичный дядька принес мне кулек конфет. Все сели за стол и начали пить и есть. Папа очень быстро устал и лег спать на диване, даже без включенного телевизора. Гости почему-то обиделись и ушли, и остался только этот самый дядька с конфетами. Вернее, уже без конфет – он же мне их отдал, как только пришел. Дядька смотрел, как мама убирает со стола тарелки и остатки еды, и курил. Помоги ему, пожалуйста, он же очень хороший врач, сказала мама дядьке. А он ответил, что папа за полгода успел поругаться и с ним, и с врачами всех полков и дивизий, и даже с генералом. Я же только ради тебя его держу, сказал дядька маме. Я понимаю, сказала мама, спасибо тебе, ну, потерпи еще, пожалуйста. А дядька опять закурил и со злостью сказал маме, я-то терплю, но сколько еще я могу защищать твоего Дворжака от самого себя. Я же не главнокомандующий, сказал дядька, я обычный полковник в должности марапа. Марапа??? Вот этот дядька с добрыми глазами, принесший мне целый кулек вкусных конфет, и есть страшный красномордый Марап-козлина? Не может такого быть! Я не поверил своим ушам и подошел к дядьке. Так ты и есть папин Марап, спросил я. Да, я и есть Марап, ответил дядька и объяснил мне, что Марап – это "мефакед рефуа", то есть, по-русски, начальник медицинской службы военного округа. Я-то думал, Марап это ядовитое чудовище с рогами и шерстью, а он оказался маленьким и симпатичным дядькой! Я так удивился, что мне даже убивать его расхотелось.

Дядька загасил сигарету о пепельницу и спросил маму, не посидит ли она с ним немного в машине. Мама посмотрела на меня, на папу и сказала, ладно, только быстро. И пошла провожать Марапа до его машины. Я съел еще одну конфету и подошел к окну. Марап сидел в машине и курил. Мамы почему-то видно не было. Я посмотрел на Марапа, на папу, а потом мне стало грустно. Я подошел к спящему папе, погладил его по голове и сунул ему в руку последнюю конфету из принесенного Марапом кулька.

Источник

Ян Каганов
Добавьте JewishNews в избранные источники - Google News
подписаться