Переводчица с детского

Над ее «похоронными» стихами хохотал Луначарский, она беспощадно разыгрывала Андронникова, дерзила Маршаку. И, тем не менее, считалась одним из самых дипломатичных и добрых писателей своего времени. А еще она соединила тысячи родных людей, которые потеряли другу друга из-за войны, трудилась фронтовым корреспондентом, стояла у станка и очень любила танцевать. Ее имя присвоено одной из малых планет и одному из кратеров на Венере.

Дочка Айболита

Дом маленькой Гетель был полон животных. Ее отец, Лейб Волов, работал ветеринаром. Благодарные хозяева пациентов часто дарили Айболиту канареек. Пение птиц – одно из самых ранних воспоминаний Барто. Правда, о своем детстве она особо не откровенничала – ведь ей не приходилось ремонтировать крыши как Чуковскому или расти в рабочей слободе как Маршаку, а буржуазное прошлое в СССР было не в чести. Няню, французский и ананасы – лучше было утаить. Так, впрочем, поступал и Исаак Бабель. Даже точное место и год рождения поэтессы под вопросом. Согласно записи о рождении в канцелярии ковенского городского раввина (JewishGen.org), Гетель Волова родилась 4 февраля (по старому стилю) 1906 года в Ковно. Родители Авраам-Лев Нахманович Волов и Мария Эльяш-Гиршевна Блох. Дочь Барто Татьяна утверждала, что мать родилась в Москве в 1907 году, и сделала себя на год старше, чтобы получить паек – так что большинство энциклопедий указывает 1906 год.

Отца Агния Барто вспоминала с огромной любовью. Лейб Волов лично руководил ее образованием, привил дочери любовь к хорошей литературе. «И сейчас слышу голос отца, читающего мне, маленькой, басни Крылова, – писала в воспоминаниях Барто. – Помню, как отец показывал мне буквы, учил меня читать по книжке Льва Толстого, с крупным шрифтом. Толстым отец восхищался всю жизнь, без конца перечитывал его. Родные шутили, что, едва мне исполнился год, отец подарил мне книжку «Как живёт и работает Лев Николаевич Толстой». Не удивительно, что вкус к сочинительству девочка почувствовала рано и начала писать стихи. «Посвящала их, главным образом, влюбленным "розовым маркизам"», – вспоминала Барто.

Отец стихи нещадно критиковал и мечтал, чтобы дочка стала известной балериной. Гитель окончила хореографическое училище. На выпускном вечере под музыку Шопена она читала свое стихотворение «Похоронный марш» и танцевала. Анатолий Васильевич Луначарский, нарком культуры, который присутствовал на вечере, еле сдерживал хохот. Спустя несколько дней он пригласил юную балерину к себе в Наркомпрос и предложил стать писателем.

Без бюстгальтеров и рюшек

В 1925 году были опубликованы сборники стихов «Китайчонок Ван Ли» и «Мишка-воришка». Барто вспоминает своих учителей Маяковского, Маршака, Чуковского. Отношения складывались непростые. В одной из записных книжек Барто сохранилось сатирическое стихотворение тех лет.

Это квартира Барто?
То есть как «А что»?
Я хочу узнать, Барто жива ли?
Или ее уже сжевали?
Говорят, она присосалась к МАППу,
Устроила туда своих маму и папу,
Теперь ее погонят отовсюду.
Скажите, когда кремация,
Я с удовольствием буду.

МАПП – это Московская ассоциация писателей. В 20-30-е годы прошлого века писательские организации в СССР множились, распадались и вновь создавались. Писатели обсуждались и осуждались. В 1925 году, когда стихи Барто были только в рукописи, в прессе появилась статья, в которой начинающая поэтесса противопоставлялась самому Маршаку – уже знаменитому поэту. Барто сетовала, что статья портила отношения с Маршаком целых пять-шесть лет. Первые издания Барто Маршаку не нравились. Поэтесса не соглашалась. И однажды надерзила мэтру: «Есть Маршак и подмаршачники. Маршаком я стать не могу, а подмашмачником не хочу!» Тем не менее Барто постоянно перечитывала своего строгого критика. Училась у него, как сама признавалась, «завершенности мысли, цельности каждого, даже небольшого стихотворения, тщательному отбору слов, а главное – высокому, взыскательному взгляду на поэзию».

Возможно, Маршак был слишком суров. Дочь Барто Татьяна рассказывала, что Борис Пастернак случайно прочитал стихи Барто – издательство прислало верстку его произведений на бумаге, где с обратной стороны из-за экономии были напечатаны детские стихи. Он позвонил поэтессе и сказал, что она работает со словами, как жонглер. Каждое слово занимает в ее стихотворении свое место. Поэтому запоминаются стихи очень легко, как бы сами собой.

Корней Чуковский любил слушать Барто, хвалил рифмы и тут же ехидно бросал: «Очень мне интересно было бы послушать ваши безрифменные стихи». Но позже написал, что «безрифменные стихи, это все равно, что голая женщина. В одежде рифм легко быть красивой, а вот попробуй ослепить красотой без всяких рюшечек, оборочек, бюстгальтеров и прочих вспомогательных средств».

Кстати, отношения между Чуковским и Маршаком тоже были не простые. Барто вспоминает случай, когда отдыхала вместе с ними в подмосковном санатории «Узкое». Мэтры были весьма предупредительны друг к другу, но гуляли порознь. «Мне повезло, – радовалась Барто, – я могла утром гулять с Маршаком, а после ужина – с Чуковским». Как-то уборщица поинтересовалась у Барто, подрабатывает ли та в зоопарке. И объяснила, что Маршак ей рассказал, что у писателей заработок непостоянный, и когда нет работы они изображают зверей в зоопарке: Маршак надевает шкуру тигра, а Чуковский одевается жирафом. Первому платят триста рублей, второму – двести пятьдесят. Барто рассказала историю Чуковскому. Тот посмеялся, а потом сказал грустно: «Вот, всю жизнь так: ему — триста, мне — двести пятьдесят»...

Барто восторгалась поэзией Маяковского и одно время даже подражала, дружила с Михалковым, Светловым и Кассилем. Последнего даже называла литературной «неотложкой» – он помогал придумывать названия ее книжкам. Но, пожалуй, ее главными учителями были дети. Агния Львовна часами просиживала на детских площадках, старалась проникнуть в школьные классы, даже под видом сотрудника районо – все ради того, чтобы послушать живую детскую речь. «Переводчик с детского», – говорила она о себе.

Жестокие шутки

Надо сказать, что Барто не собирала чужие шутки, но и сама любила пошутить, а также становилась «жертвой» розыгрыша. Своеобразная пикировка у нее была с исследователем жизни и творчества Лермонтова Ираклием Андронниковым. Однажды накануне стопятидесятилетия со дня рождения Михаила Юрьевича Барто позвонила ему по телефону. И представилась родственницей поэта по линии тети в четвертом поколении. Очень просила улучшить жилищные условия, упомянула, что в сундучке хранит стихи и письма предка. Андронников сразу же захотел приехать в гости. Барто старушечьим голосом посетовала на поздний час. «Тогда завтра с утра я у вас буду», – горит ученый. «Знаете... нас с сестрой... завтра утром... повезут в баню... Вы после двух, пожалуйста», – и диктует адрес. В пылу Ираклий Луарсабович не сразу понял, что это дом, где живут многие московские писатели. «Ваши имя, отчество? И фамилию назовите, пожалуйста» – требует он. Барто себя называет. «Это жестоко, – говорит Андронников. – Но как я попался. Грандиозно!»

В другой истории жертвой шутки стала сама Барто. Как-то группа московских писателей ехала в Ереван на праздник тысячелетия эпоса «Давид Сасунский». В пути Александр Фадеев сказал Барто, что на одной из станций она должна выступить с речью. Всю ночь Барто готовилась к встрече. На платформе оказалось очень много людей, Агния Львовна произнесла пламенную речь и очень радовалась аплодисментам. «Им понравилось, – сказал потом Фадеев, – Но по-русски они не понимают почти ни слова». Барто обиделась: «Почему же ты меня не предупредил об этом?» «Потому, что ты не могла бы говорить искренне, от души, если бы не верила, что тебя понимают», – смеясь, ответил Фадеев.

Кастаньеты под налетом

В 1937 Барто стала делегатом Международного конгресса в защиту культуры в Испании. Заседания конгресса шли в осажденном пылающем Мадриде. Во время одного из налетов Барто умудрилась купить кастаньеты. Алексей Толстой иронизировал: «Вы бы еще веер приобрели».

Во время Отечественной войны семью Барто эвакуировали в Свердловск. Там Агнии Львовне пришлось освоить профессию токаря и она с интересом наблюдала за подростками-ударниками. Затем много выступала по радио, писала военные стихи, статьи, очерки. В 1942 была корреспондентом «Комсомольской правды» на Западном фронте. Премию, полученную во время войны, Агния Львовна отдала на строительство танка. Впоследствии, она стала обладательницей Сталинской и Ленинской премий и многочисленных знаков отличия. В послевоенные годы Барто побывала в Болгарии, Исландии, Японии, Англии и других странах. Везде общалась с детьми и переводили на русский язык их стихи.

Барто является автором сценария кинофильмов «Подкидыш» – он был написан совместно с Риной Зелёной. Правда, кому принадлежит знаменитая фраза: «Муля, не нервируй меня», Барто, Зеленой или Раневской, остается загадкой. Барто также писала сценарии к кинофильмам «Слон и верёвочка» (1945), «Алёша Птицын вырабатывает характер» (1953), 10000 мальчиков (1961). Трудоспособность поэтессы была невероятной. Домашние отмечали, что, даже после самых крупных праздников и юбилеев, она садилась к столу и писала, писала, писала.

Найти человека

После войны Барто стала вести на радио передачу «Найти человека». Она зачитывала в эфире письма людей, которые потеряли родных. Тысячи писем приходило на адрес передачи. Барто каждый раз взвешивала, чья судьба будет решаться в эти минуты. Свои переживания, достижения и неудачи она отразила в книге «Найти человека».
«О Нелли с говорящей фамилией Неизвестная в детском доме сохранилась единственная запись: «Неизвестная Нелли. Отец на фронте, мать неизвестна», – вспоминала Барто. Потому и фамилию девочке дали – Неизвестная. Она потерялась, когда ей было четыре года, спустя двадцать лет хочет найти родителей. Но даже имя матери девочка не помнит, в голове остался лишь гул самолетов, женщина с грудным младенцем на руках. «Мы бежим куда-то, продираясь в толпе, я держусь за ее юбку, а рядом со мной бегут два мальчика, одного из них, кажется, зовут Роман», – приводит воспоминания ребенка Барто.

Агния Львона долго сомневалась, смогут ли родные Неллли узнать девочку – ведь эта картина типичная для военных лет. Решила попытаться, благо, что история короткая. И эти несколько минут в эфире воссоединили семью. Передачу услышали родители девочки. Через несколько часов пришла от них телеграмма из Феодосии: «Нелли наша дочь. Семья Ферштер».

Случились и курьезы. Сергей Щ. прислал Барто письмо, в котором просил не называть его фамилию из-за мальчишества и рассказал, что искал старшую сестру, а нашлась не только сестра, а еще брат-близнец Григорий, которого Сергей совершенно не помнил. Неожиданное появление в семье двух взрослых близнецов повлекло за собой шутки. Как-то Сергей пришел в парикмахерскую, мастер коротко постриг его. А через несколько минут в то же кресло сел заросший Григорий.

- Позвольте, я же вас только что стриг! – растерялся мастер.
- А я опять зарос, дайте жалобную книгу, – сказал Григорий.

За девять лет передачи – с 1964-го по 1972 год – были воссоединены 927 семей.

За годы жизни Барто воспитала не одно поколение детей. Ее стихи и книги выходили миллионными тиражами и, что удивительно, все они актуальны по сей день. «Наша Таня», – начинает бабушка, «громко плачет», – заканчивает внучка.

Скончалась детская писательница и любитель шуток Агния Барто 1 апреля 1981 года. Наверное, она бы оценила свою последнюю награду – полгода назад ей было решено присвоить звание «Почетный удмурт» за то, что в ее стихах «много мистики, характерной для мировоззрения удмуртов». Это звание присуждается раз в год человеку, который прямо или косвенно оказал заметное влияние на культуру страны и республики. Ранее это звание было присвоено Жерару Депардье, Альберту Эйнштейну, Юрию Гагарину.