Учить 40 страниц текста легко, это как работа мышц

В детстве я не мечтала быть актрисой. Когда в десятом классе встал вопрос, куда поступать, мама сразу предложила идти в «свою» сферу, медицину. Но при виде крови я падала в обморок, к тому же у меня было плохо с математикой и химией. Тогда я взяла справочник вузов Киева и нашла там всего два варианта без экзамена по точным наукам: Киевский национальный университет культуры и искусств (Поплавского) и Киевский национальный университет театра, кино и телевидения имени И. К. Карпенко-Карого. Второй мне понравился больше — составная фамилия выглядела красивее, — и я решила поступать туда.

Я даже не ходила на подготовительные курсы, вся моя подготовка — занятия с папиным другом, который когда-то что-то там режиссировал. Он поработал со мной немного, а затем сказал: «Все, иди!». Никто особо в эту затею не верил. Тем не менее, уже девятнадцатый сезон я в театре.

Я поступила, набрав достаточно баллов. При этом была очень обижена, когда на первом этапе вступительных экзаменов мне поставили тройку. Курс у нас был очень большой. Мы с Олей Олексий — моей коллегой, а ныне киноактрисой, — были самыми маленькими на курсе. По легенде, педагоги решили взять нас двоих на одно место, чтобы потом убрать кого-то одного. Но в итоге мы одними из первых оказались в театре, еще на третьем курсе университета — играли сказку. Нам постоянно приходилось доказывать окружающим, что мы действительно что-то можем.

О первых шагах

Было сложно. Как только начинало казаться, что хватаешь суть профессии за хвост, все распадалось. То, что получалось сегодня, не обязательно получалось завтра. Приходилось учиться день за днем и шаг за шагом постигать азы профессии.

Я долго работала над голосом, он был достаточно слабым и окреп только к концу второго курса благодаря интенсивным занятиям, а также вере и бесконечной любви моего педагога по сценической речи.

Я не очень понимала, что в себе несет профессия актера, когда в нее попала. Представляла себя почему-то в белом платье, с цветами и кучей поклонников. Это далеко от реальности — были и гастроли, и сожженная гримом кожа, и сорванный голос. Но я все равно очень люблю эту профессию, она меня сформировала и я никогда не думала из нее уйти.

О дебюте

Было очень волнительно впервые попасть на сцену Национального театра, куда выходили такие мастера, как Лавров, Опалова, Заклунная. Здесь и по сей день играют великие: Мажуга, Рушковский, Бабаев, Кадочникова.

Помню, что когда мы впервые репетировали сказку, я была в рубашке. К концу прогона рубашку можно было выжимать.

Нельзя стать театральным актером без упорства. Это не спринтерская, а стайерская дистанция. А еще говорят, что в театре сложно только первые тридцать лет. Нужно понимать, что это долгий путь, будут и падения, и взлеты. Бывает, что ты две-три роли получились хорошо, а потом актер «ляпнулся». Это нормально. Главное не опускать руки, продолжать работать над собой, анализировать удачи и ошибки.

Если вы вдруг думаете стать актером театра, знайте — легко не будет [смеется].

О волнении

Я все еще волнуюсь перед каждым спектаклем. Не так, как в начале, конечно, но переживаю. У нас были ответственные гастроли во Львове, мы возили «Бешеную кровь» на столетие Национального театра Марии Заньковецкой. Играли спектакль, который здесь даем камерно, в зале на 120 мест. Там мы давали его перед 800 зрителями, нужно было внести коррективы, по-другому распределиться. Мы все волновались, но львовская публика нас очень тепло встретила и спектакль прошел хорошо.

О кино

Театральный график плотный, поэтому в кино были только эпизоды и роли второго плана. Сейчас их побольше, и мне хочется связывать это с началом расцвета украинского кино.

В кино можно сделать сто дублей и выбрать лучший. В театре такого нет, у меня дубль один — либо «вскочила», либо «ляпнулась». Конечно, можно по ходу вырулить, но если я не взяла зал, не зацепилась с партнером — все, плохой спектакль.

Моя подруга, академическая пианистка, говорит, что после плохих концертов спишь очень хорошо. После хорошего — адреналин и тебя прет, спать невозможно.

О ролях

Есть много способов вживаться в роль: классическая методика Станиславского, Михаила Чехова, наконец метод Иванны Чаббак, который недавно «порвал» Киев и собрал интересные отзывы.

Мы исповедуем «психологический» метод Станиславского, примеряя ситуацию на себя. Нужно поверить в то, что происходит в пьесе. Бывает, что это и не получается совсем, или получается, но времени нужно слишком много. Бьешься в эту стену пять, шесть месяцев, а затем количество переходит качество. А бывает, с первого раза все складывается. Но наши мастера говорят, что если все складывается с первого раза, то где-то обязательно кроется подвох. Здание без прочного фундамента может рухнуть.

Самый быстрый цикл от первой репетиции до премьерного показа у меня был в 2002 году — два с половиной месяца. Немецкий режиссер Элиас Перриг ставил у нас классическое немецкое произведение «Эмилия Галотти». Мы прочитали, что-то проговорили, обсудили и пошли на площадку. Делали на месте, без долгих разговоров. Вся Европа так работает, мы репетируем немного дольше, уделяя внимание действенному разбору пьесы, характеров и поступков героев. Другое дело, что в Европе не так много репертуарных театров — содержать их непросто.

О запоминании текста

В моем репертуаре около семи спектаклей, несколько главных ролей, хотя я искренне считаю все свои роли главными, даже если у моего персонажа почти нет текста.

В спектакле «Бешеная кровь» нужно было учить примерно 40 страниц текста. Многие думают, что это сложно, но это легко — как работа мышц. Мы же не репетируем за три дня, это как минимум пару месяцев, а может быть и год, если постановка — классика. Осваиваешь мысли героя, которые рано или поздно становятся своими, так текст и запоминается.

О Театре на Подоле

Мы очень обрадовались, когда у коллег из Театра на Подоле наконец появился дом. У них давно не было помещения, они ютились по всем возможным углам. Мы держали за них кулаки и всячески поддерживали. Честно говоря, нам плевать как выглядит театр. Главное, что теперь есть новое помещение, с хорошей сценой и светом. Да и чего душой кривить, само здание мне очень нравится.

Прелесть украинской театральной сферы в том, что мы все друг друга знаем, как в песочнице. Но мы мало ходим смотреть на коллег, а нужно бы. Я слышала об отличных спектаклях в Театре имени Ивана Франко, в Театре на Левом берегу, в Молодом театре. Оказываясь в плену своего снобизма, мы решаем сходить на телеспектакль британского театра, а на своих живых коллег — нет. Сейчас я стараюсь исправлять это и ходить на премьеры и нашумевшие спектакли в других театрах Киева.

О том, что смотреть

Из нашего репертуара я особенно рекомендовала бы сходить на «Нахлебника» Тургенева и на «Вид с моста» Миллера. Есть во многом революционный для нас спектакль — «Сексуальные неврозы наших родителей». А еще есть спектакль-легенда, который идет в нашем театре более пятидесяти лет — «Насмешливое счастье», о жизни Чехова. Там сценография Боровского, она восстановлена. Из своих спектаклей могу пригласить на «Бешеную кровь». Это нетипичная драматургия и тематика для украинских реалий. Тем не менее, как по мне, этот спектакль про вечные ценности.

О благодарности

Мне нечасто говорят «спасибо» за спектакли, хотя для меня это лучшая награда. Если человек задумался, если пришел с плохим настроением, а ушел с хорошим — класс, для этого и придумали театр.

Ни в коем случае не говорю, что театр — кафедра, хотя на каких-то социальных спектаклях так и есть. Но я счастлива, если человек меняется во время просмотра спектакля.

Фото: личная Facebook-страница Иланы Шевченко