Еврейская глава фотопроекта Моя Украина. Ч. 1

В рамках проекта Радио Свобода «Моя Украина — осознавая себя через память» корреспондент RFE/RL Дэйзи Синделар побывала в шести украинских городах — Киеве, Одессе, Львове, Днепропетровске, Харькове, Ужгороде — и записала семейные истории 14 героев. 

Некоторые из них хранятся в коробках из-под обуви, задвинутых в самый дальний угол. Другие аккуратно наклеены на страницы семейных альбомов. Многие утрачены навсегда, уничтоженные из страха или просто от безразличия. Каждая фотография готова поведать свою историю. Бурный XX век на Украине сменился кровавой борьбой за национальное самоопределение страны в современности. Что могут понять люди о самих себе и о своей стране, вглядываясь в старые семейные фотографии?

У трех семей из принявших участие в проекте «Моя Украина» есть еврейская ветвь, и именно о них расскажет JewishNews.com.ua. Первая часть «еврейских историй» публикуется сегодня, вторая выйдет 23 марта, а третья — 24-го.  

Какая женщина!

Люся Зоря, 24 года (Киев). Помощник продюсера.

Я всегда интересовалась историей родителей и прародителей моей матери. Их жизнь дает представление о том, что значило быть частью интеллигенции в советское время.

Моя мама выросла в семье польских евреев родом из Одессы.

Моя прабабушка Селена Швартцман выросла в процветающей и очень теплой семье. Ее отец занимался бизнесом в нефтегазовой отрасли. Она была актрисой со своеобразным характером. У нас есть много фотографий, где она позирует в разных шикарных нарядах, и у нас в шкафу до сих пор висит одна из ее шуб. Думаю, ей было весело.

Она забеременела моей бабушкой Астой после романа с одним русским поэтом. Кем был этот человек, до сих пор остается для нас загадкой.

Но она вышла замуж за другого человека по имени Григорий Пеккер. Виолончелист, он был одним из первых советских музыкантов, получивших разрешение выезжать на гастроли за границу. В 1929 году они переехали в Берлин и, кажется, вели там достаточно хорошую жизнь.

После того как к власти пришел Гитлер, они уехали. Благодаря связям с советским посольством им удалось избежать расправы, несмотря на то что они были евреями.

Из Германии семья переехала в Москву. Я думаю, что этот переезд был тяжелым для моей бабушки, особенно во время Второй мировой войны: она с ранних лет говорила на немецком, а другие дети дразнили ее тем, что она говорит на языке нацистов. В какой-то момент моя бабушка совсем перестала разговаривать на немецком. Я никогда не слышала, как она на нем говорит.

В семье Григория все были музыкантами. Они все погибли в годы Ленинградской блокады. Это преследовало его неотступно, с тех пор он всегда запасался едой. Он даже спал с хлебом под подушкой.

Мои прабабушка с прадедушкой, безусловно, были частью советской культурной элиты, но, видимо, недостаточно важной, чтобы понести наказание за свой выбор. Но все равно после возвращения они столкнулись со многими трудностями.

На Григория давили и называли его «космополитом», то есть недостаточно преданным родине человеком, потому что он жил за границей. И тот факт, что они были евреями, еще больше осложнял положение. Асте отказали в приеме в университет в Киеве, потому что она была еврейкой. В конце концов, за нее заступился кто-то со связями.

Возможно, помогло то, что моя прабабушка Селена оставалась очень популярной в местном обществе. Семейная история гласит, что однажды на одной вечеринке в Киеве она познакомилась с Леонидом Брежневым. Брежнев сам был украинцем. Он увидел, как Селена выпила залпом водку, и подумал: «Ах, какая женщина!» Брежнев стал относиться к ней с огромной симпатией. Он даже помог ей и Григорию получить две комнаты в коммунальной квартире в центре города.

Я думаю, что моя бабушка унаследовала обаяние от своей матери. Она была из тех людей, с кем становятся друзьями на всю жизнь.

Ее воспитание весьма отличалось от воспитания моего дедушки Анатолия Сумара. Его отец был командиром в Советской армии, и дед вырос в разных странах – в Румынии и некоторых частях Азии, где служил его отец.

Еще подростком Анатолий начал интересоваться живописью. У него не было формального художественного образования, но он постоянно читал и хорошо изучил историю искусства. Особенно он любил картины Пикассо, которые увидел в Москве. Он даже назвал своего сына Павло, украинский вариант имени Пабло.

Ему понравилось учиться самостоятельно. Он изучал архитектуру и строительное искусство в университете, но не получил диплом, потому что отрастил бороду и отказался ее сбривать, хотя университет требовал, чтобы он сбрил бороду. Настолько он был упрям.

Мои бабушка и дедушка познакомились в филармонии тут, в Киеве. Мой дедушка воспользовался традиционной фразой художников: «Давай встретимся снова, и я тебя нарисую!» Они довольно скоро поженились. Их брак был по тем временам весьма скандальным, потому что она была старше его и уже считалась старой девой. Ей было 28, а ему 22. Но брак удался.

Анатолию нравилось рисовать все, что его окружает: сцены на улице, окна, растения, уличные фонари. В 1962 году его картины оказались на выставке работ молодых художников. Глава Украинской коммунистической партии посетил выставку и заявил, что мой дед – абстрактный экспрессионист.

В те годы этого было достаточно, чтобы разрушить карьеру художника. Мой дед не возражал, к этому времени он и так собирался расстаться с живописью. Он продолжал работать архитектором и дизайнером. В общей сложности он рисовал около шести лет.

Но факт того, что сам руководитель коммунистической партии назвал его экспрессионистом, принес ему славу. Люди начали приходить домой к Анатолию и Асте, чтобы познакомиться с художником. Он был очень суровым человеком – ему не хотелось внимания. Но моя бабушка отличалась гостеприимством. Она была литературным редактором и очень эрудированной женщиной. В доме никогда не запирали двери. Люди приходили, чтобы увидеть его, а получалось так, что они оставались из-за нее. Приходили художница Татьяна Яблонская, поэт Евгений Евтушенко.

Анатолий снова начал рисовать в 1990-е, в те же годы прошла его первая за десятилетия выставка. Я думаю, что именно тогда он наконец-то понял, что его искусство имело огромное значение. Он умер в 2006-м, а Аста – в 2012 году. Я чувствую, что по сравнению со мной они были выдающимися людьми, а я здесь только для того, чтобы сохранить их истории.

Я провела несколько лет в США, но в Киеве я чувствую себя дома. В этом городе жили мои бабушка с дедушкой и мои родители.

Жизнь здесь тяжелее, но люди открыты и душевны, в других местах такого нет. Для людей главное дружба и свободное время. До Майдана люди думали о том, когда уехать и куда уехать. Но сейчас люди начинают верить, что здесь у них есть будущее.