Глава «Сохнут» Илана Шпак: Израиль заинтересован в репатриантах из Украины

Материал публикуется в партнерстве с Еврейским Агентством Филиал «Сохнут-Украина».

Илана Шпак — глава представительства Еврейского агентства «Сохнут» в Украине. Родилась в Молдове, в раннем возрасте переехала с семьей в Ивано-Франковск, где окончила университет, став учителем русского языка и литературы. Репатриировалась в Израиль в 1972 году. В Израиле освоила страховое дело и достигла успехов со своим бюро. Работает главой представительства более трех лет, из них полтора года в Киеве. До этого дважды занимала должность главы регионального отделения «Сохнута» в Днепропетровске.

Какие программы репатриации предлагает «Сохнут» сегодня?

У нас очень много программ сейчас. 7 июня на НСК Олимпийском будет проходить ярмарка алии (репатриации — прим. ред.) и трудоустройства в Израиле. Туда приедут работники муниципалитетов израильских городов и представители профессиональных программ. Среди них есть новые, к примеру программа для водителей автобусов и грузовиков. Они предлагают курсы для тех, кто уже занимался в этой сфере, — в Израиле это хорошая специальность с хорошей зарплатой. Таких масштабных мероприятий давно не было в Украине.

Знаете, как бывает? Человек получил специальность в молодом возрасте, работал-работал, но всю жизнь хотел быть поваром, к примеру. И сейчас, если этот человек планирует переехать в Израиль, он может пройти специальную программу переквалификации.

Будут представители программ по частному бизнесу и предпринимательству. Они будут объяснять, как открыть свое дело в Израиле, что для этого нужно знать, каким образом к этому готовиться.

Фонд «Керен Едидут» оказывает дополнительную финансовую помощь репатриантам. Оказывает ли «Сохнут» такую помощь?

Их помощь — это подарок частного спонсора. Мы же оказываем помощь другого рода, даже не мы, а само государство. Дополнительные суммы от государства полагались репатриантам и выплачивались до 15 апреля. В связи со сменой правительства новые фонды еще не открылись. Как только откроются — репатрианты вновь начнут получать дополнительные средства.

Какие специалисты из стран СНГ ценятся в Израиле больше всего? Иными словами, кому из новых репатриантов проще будет найти хорошую работу?

На этот вопрос нельзя ответить однозначно. Конечно, большим спросом как всегда пользуются айтишники. Кроме них мы делаем программы для врачей. Группы выезжают два раза в год, получают помощь на двенадцать месяцев, готовятся к экзаменам на получение медицинской лицензии в Израиле. К слову, все участники последнего отправленного нами курса сдали экзамен, это приятно.

В мае проходил подготовительный семинар к этой программе, к нам приезжал врач из Министерства здравоохранения Израиля и делал небольшой пробный экзамен. На семинаре было 46 врачей — большое количество людей. Программа рассчитана на молодых медицинских работников — тех, чей стаж не превышает 14 лет. До декабря эти люди решат, хотят ли они уезжать. Те, кто работает больше 14 лет, могут уехать по другой программе.

Недавно мы публиковали статистические данные о том, что новые репатрианты из Украины чаще всего выбирают для жизни «русские» города типа Бат-Яма. «Сохнут» предлагает определенный список городов, или люди сами выбирают, где селиться?

Конечно, репатриант может выбрать город для жизни сам. Но не стоит забывать тот факт, что практически у всех переезжающих есть связи в Израиле: друзья, бывшие соседи, члены семьи, коллеги и так далее. Те, кто живут в стране дольше, рекомендуют знакомым свои города, и это абсолютно нормально.

В Израиле уже нет чисто русских городов. Я сама проживаю в городе Ришон-ле-Цион и очень люблю его. Когда у меня спрашивают совет, я всегда рекомендую свой город, потому что там действительно хорошо. Мне кажется, люди выбирают себе эти города именно по этой причине.

Конечно, съем жилья в Бат-Яме несколько дешевле, чем в Иерусалиме. При этом важно смотреть на работу муниципалитета в вопросе помощи людям. Выбор репатриантов из Украины — комплимент мэриям Бат-Яма и других лидирующих в этом списке городов.

Я уже говорила, что к нам на ярмарку едут представители муниципалитетов израильских городов, они участвуют в ней полностью за свой счет — сами приезжают, сами оплачивают жилье, работу и все остальное. Их приезд — показатель того, что они заинтересованы в репатриантах, которые будут проходить программы абсорбции именно в их городах. Они дают координаторов, помогают семьям с выбором детских садов, школ, помогают пожилым людям. Все эти вещи очень важны…

Несмотря на то, что Израиль — небольшая страна, там очень много возможностей. Мы же показываем людям их возможности и помогаем им с выбором.

Я сама два или три раза наблюдала ситуацию, в которой люди попросту написали на бумажках названия городов, сбросили их в шляпу и вытащили себе город для жизни. Но в большинстве случаев люди приходят сюда с целью, направленностью и конкретикой.

Насколько увеличилось количество репатриантов в связи с войной в стране? Делает ли «Сохнут» прогнозы по поводу нынешнего года?

Мы делаем прогнозы, но я не очень бы хотела касаться цифр. Безусловно, увеличение числа сделавших алию есть, но точных данных по этому году мы еще не знаем.

Важно понимать, что алия — не тот вопрос, который решается за пол часа или день. Люди готовятся, оформляют документы, участвуют в наших программах и семинарах, узнают лучше место, в которое они будут уезжать…

Вы репатриировались в семидесятых годах, тогда была идейная волна алии. Сегодня жители восточной Украины скорее бегут, чем едут, следуя сионисткой идее. Какой волне алии было проще освоится в Израиле?

В семидесятых годах мы уезжали навсегда. Если бы мне кто-то в 1972 году сказал, что я в 2000 вернусь в Украину в качестве посланника от Еврейского агентства, я бы покрутила пальцем у виска. Я даже не знала тогда, что это за организация.

У нас не было выхода, мы проходили интеграцию гораздо быстрей. Практически не было русскоязычных газет, а те, что были, было невозможно читать. Не было русскоязычных каналов, спутникового телевиденья и интернета. При этом нас было немного — за десять лет приехало всего сто семьдесят тысяч человек. Поэтому интеграция проходила очень быстро.

Сегодня, когда существуют русскоязычные каналы, газеты и интернет, люди чаще замыкаются внутри своей русскоязычной общины. В некоторых случаях интеграция идет медленнее, чем в семидесятых, но и она идет.

В то же время есть очень успешные новые репатрианты, которые за год нахождения в стране открывают прибыльные дела…

Это еще не говорит об интеграции. Это начало, и дай Бог только начало успешного экономического развития. Интеграция в моем понимании — это когда человек чувствует себя частью государства и свою принадлежность к нему. Этот процесс занимает время…

Какими качествами должен обладать репатриант, чтобы достичь финансовой независимости в Израиле как можно быстрее?

Молодежи всегда легче, молодые люди пластичнее в мышлении… Важно обратить свое внимание на несколько вещей. Первое — язык, второе — необходимость постоянного движения вперед. Не нужно задумываться о том, что было, не нужно сравнивать свое прошлое с первыми месяцами в новой стране. Нужно поставить себе цель и уверенно идти к ней.

Израиль дает возможности развиваться. Есть организации, которые предоставляют помощь в открытии бизнеса, их представители тоже будут у нас на ярмарке.

Я приехала в Израиль учительницей русского языка и литературы. Если сегодня в Израиле еще можно найти какую-то работу по этой специальности, то в 1972 году это было невозможно. Никто не понимал, что это за специальность и кому она нужна. Мне было 24 года, я прекрасно понимала, что мне никто не поможет жить хорошо, а я хотела хорошей жизни. В итоге я стала страховым агентом, коим являюсь и по сегодняшний день, у меня до сих пор есть свое страховое бюро.

Я не смотрела на то, что у меня осталось за спиной, в Союзе. Я пошла работать помощницей страхового агента, учится и постигать эту специальность. Мой папа вообще не понимал, что это за бизнес, когда товар не виден.

Тем не менее, я сама построила свое дело, превратила свое бюро в одно из самых известных в Израиле. Сегодня эта специальность не такая перспективная для молодежи, но есть множество других многообещающих направлений.

Человек должен понимать одну простую вещь: для того, чтобы преуспеть как в моральном, так и в экономическом аспектах, нужно работать. Работать и придерживаться закона, платить налоги, делать то, что положено делать. Израиль ведь только кажется, как мы говорим, «балаганом». Там все компьютеризировано, там все известно. Поэтому нужно поступать по закону и тяжело работать. Если ты будешь отдаваться своему делу — ты придешь к своей цели, и у меня есть множество таких примеров.

Если говорить о старших людях, то возраст становится более важным. К примеру, 40 лет — не тот возраст, в котором нельзя устроится на работу. Есть время выучить язык, подтянуть свой профессиональный уровень к израильским стандартам. Есть курсы, есть программы лицензирования.

50 лет — более проблемный возраст. Конечно, можно найти работу и в 50, но это сложнее.

Я знаю много пятидесятилетних, которые устроились на работу, и знаю много тридцатилетних, которые этого не сделали, видимо ожидая какой-то милости от природы. Я вообще не люблю фразу «Я не востребован», при этом я ее часто слышу. Молодой человек, вы что, посылка или письмо на почте? Иди и требуй, работай, ищи, ведь под лежачий камень вода, как известно, не течет.

У специалистов высокого класса нет проблем в любом возрасте — они всегда пробьются.

В чем основные цели работы Еврейского агентства сегодня?

Программные цели — связь с общиной и то, что называется объяснительной работой.

Образование?

И образование тоже, безусловно. И выработка еврейской самоидентификации. Мы ведем образовательные программы для детей с трехлетнего возраста. Проекты продуманы так, что один переходит во второй, по мере взросления ребенка. Последний этап — Таглит и МАСА, через 15 лет после начала.

Дети, которые обычно ездили к нам в лагеря, не уходят от нас после того, как вырастают. Они ездят на программы, приходят на наши мероприятия, праздники. Если они с нами, даже без того, что они сели в самолет и улетели в Израиль, значит мы не потеряли этих людей для еврейского народа. А когда этот человек уедет и уедет ли — второй вопрос.

Я убеждена в том, что вопрос алии — личное решение каждого. Не важно, по какой причине люди решают ехать в Израиль, важно, что они туда едут, мне лично важно, чтобы эти люди ехали в нашу страну.

Расскажите о вашей репатриации? Это ведь был не самый простой период для алии…

Тогда нужно было подавать документы в ОВИР. Несколько раз мы получили отказ, при этом совершенно немотивированный. Мы не были тайными работниками, простая семья…

Когда разрешение от ОВИРа было получено, мы сами купили билеты до Вены через Братиславу. Мы выезжали из Западной Украины. В Вене нас встречали работники неизвестной нам на тот момент организации «Сохнут» и помещали нас в замок Шенау. Оттуда где-то через два-три дня нас уже везли в Израиль.

По прибытии в страну нас распределяли в центры абсорбции прямо в аэропорту. Мы с семьей попали в Кирьят-Шмона, а потом переехали в Кфар-Сабу. Я пошла переучиваться, окончила курсы ведения гостиничного бизнеса. Но тут разразилась Война Судного дня, и этот бизнес стал никому не нужным…

Нас не увольняли с работ в Союзе, мы сами уволились… Там была одна смешная вещь — требовалась характеристика с места работы для ОВИРа. А мой папа работал в медицинском институте. Я у себя на работе с горем пополам вытащила характеристику, а ректор папиного института сказал, что из его учебного заведения в Израиль никто уезжать не будет и отказался давать эту, на самом деле, абсолютно ненужную бумажку. Но мой папа был хорошим и умным человеком, а секретарша ректора очень его любила. И, насколько я помню, она сама написала эту характеристику и поставила на ней печать, без ведома ректора.

Мы ждали разрешения пять месяцев. А когда получили, я как раз была в Киеве. Позвонила вечером папе по телефону-автомату, а он сказал, чтобы я срочно возвращалась домой.

Мы уехали очень быстро, боялись того, что нас заставят платить за мое высшее образование. Мы собирали эти деньги, а когда сумма была почти собрана, нам позвонили и сказали, что мы освобождены от необходимости платить, но обязаны покинуть страну очень быстро. Была какая-то договоренность с Никсоном на правительственных уровнях, я об этом мало знаю. Кстати, заплатить за образование было бы неплохо, так как в Израиле за это давали возврат средств, один к одному. Это было бы неплохим подспорьем…

Вы учились в Ивано-Франковске. Посещали этот город после возвращения в Украину?

Много раз… Последний раз буквально недавно. Я езжу туда по многим причинам. У меня там на еврейском кладбище похоронена мать. Мы с братом стараемся приехать туда, когда бываем в Ивано-Франковске.

Кроме того, Ивано-Франковск сегодня входит в зону моей профессиональной ответственности. Я не бываю там очень часто, но я очень люблю там бывать. Город попал под эгиду ЮНЕСКО, там много восстановленных исторических зданий. Там прошла моя юность…

Этот город очень западный, там есть кафе на улицах, можно посидеть, выпить «каву», там есть эта культура.

Вы работали в Днепропетровске представителем Еврейского Агентства. Как вам кажется, как удалось построить настолько сильную еврейскую общину в Украине?

Я думаю, что это личная заслуга раввина Каминецкого. Это один из умнейших людей, которых я встречала в своей жизни. Таких раввинов нужно поискать — умных, демократичных, ненавязчивых.

Я приехала в Днепропетровск в первый раз, когда там была только одна маленькая синагога, а Золотая Роза только строилась, это был 2000 год. Когда я вернулась во второй раз, в 2012 году, я увидела «Менору», жизнь общины… Это все его заслуга.

Нужно уметь найти спонсоров, решать вопросы, помогать членам своей общины. Ну и это все попало на благодатную почву. Днепропетровск — непростой город, не Киев и не Одесса. Видимо, каждый раввин находится на том месте, где он должен находиться.

В чем специфика киевской общины, что вы открыли для себя, пока работаете здесь?

Здесь есть много разных организаций, множество представителей разных течений иудаизма. Здесь нет того, что есть в Днепропетровске — сам Каминецкий говорит, что не любит конкурентов [смеется].

То, что происходит здесь, сложно назвать конкуренцией. Я работаю со всеми. У нас ведь одни и те же цели, и мы, в конце концов, не соревнуемся между собой. Все это прекрасно понимают.

К чему стоит стремиться еврейским общинам Украины? Как их развивать?

Всегда нужно стремится к единению. Получится ли? Не знаю. Это одна из древнейших проблем еврейского народа. Разобщенность часто приводила нас к бедам. А выживаем мы только тогда, когда мы вместе.

Община будет жить. Здесь происходят интересные вещи. Сам факт того, что люди приходят на все эти еврейские мероприятия, говорит о положительной тенденции. Мне, по крайней мере, это нравится.

Приходишь на праздник в синагогу, а там полно народу. И не важно, что часть людей не очень-то и религиозные, и что в Судный день в молитвенном зале трещат телефоны. Важно то, что люди чувствуют потребность быть со своим народом в такой важный для евреев момент.