Когда идешь от десятой станции Большого фонтана к одиннадцатой по правой стороне улицы, сразу после поворота - стена, в ней большой проем, когда-то были ворота, и маленькая мемориальная доска - "На этой территории были расстреляны немецко-фашистскими оккупантами мирные советские граждане. Помним, скорбим".
Как символ этой великой памяти и скорби - перекосившаяся, закрепленная проволокой баночка с засохшим букетиком, я, кажется, вижу его месяцами.... "Мирные советские граждане" - эвфемизм. За ним скрывается чаще всего непроизносимое в советское время слово "евреи". Да и сейчас, когда скажешь, что уничтожали евреев нет-нет, да и погрозят пальцем и скажут - не только евреев. Не только. Но....
Холокост в советские времена не существовал "как факт общественного сознания". Скорее в виде темных слухов. О сталинских лагерях я знал куда раньше... Помню пьяного негодяя, который держал за грудки нашего соученика Борю Кравцова и шипел ему в лицо: Вот ты жид! Когда я после войны вернулся в Одессу тут ни одного жида не было".
Не было. Непонятно было, почему не было. Борю мы тогда из рук негодяя вырвали. Боря, кстати, и по паспорту был русским, да и внешне на еврея не был похож. Но был у того антисемита нюх - уже давным-давно Боря на Святой земле, перед этим правда успел побывать на комсомольских стройках Сибири.
Еще анекдоты типа: "Какое самое страшное преступление Гитлера? - он не уничтожил ВСЕХ евреев". Или "Смотри, Ваня, что немцы с нашими жидами сделали! Ничего, Петя, мы придем в Берлин и с ихними жидами то же самое сделаем".
Когда питерский родственник спросил меня, где в Одессе сожгли десять тысяч евреев, я, тогда одиннадцатилетний мальчик, только и спросил: а разве такое было?
Было. Теперь там небольшой памятный знак. И еще два скромных памятника на площади Хворостина (теперь как-то иначе называется), один из которых спроектировал мой покойный друг Женя Оленин...
И еще одна плита на Александровском проспекте. Может быть, где-то еще....
Сейчас я знаю почти все, что может знать человек об этом страшном времени. Да, евреев спасали. Но из десятков моих родственников, оставшихся на оккупированной территории не выжил никто. Ни одна душа не вылетела из этого пекла живой...
Территория, о которой речь в начале текста, сейчас застраивается. Курортный район.
