Нам ведь на самом деле очень крупно повезло: возможность дотянуться практически мгновенно до любого человека и знания в мире — очаровывает и развращает. Равно как и возможность организовать самим себе в любой миг переживание практически любых эмоций: от страха и раздражения до эротического напряжения. Мы же вместо того, чтобы прийти в восторг и заняться исследованием наступившей действительности, изо всех сил отбрыкиваемся и просимся в старое. В такие моменты мы очень напоминаем тех, кто с Моисеем ходили по пустыне и ныли всю дорогу: «Ну пожа-а-алуйста, отведи нас обра-а-атно».
Чтобы понять это странное явление, я предлагаю на время оставить схоластические рассуждения о том, насколько вредно взаимодействие с гаджетами. Давайте постараемся понять, что происходит с нами, со взрослыми, в момент, когда дети сидят в айпаде. То есть как проводящий время с планшетом ребенок влияет на наше родительское поведение и представления о прекрасном.
Для начала предлагаю обратиться к воспоминаниям. Помните, как нам — уж во всяком случае многим из нас — родители заявляли примерно следующее: если вы будете смотреть телевизор больше двух часов в день, вы отупеете (у вас вытекут глаза, вы не сможете поступить в институт и так далее). Не стану принижать интеллектуальные возможности читателя: вы, естественно, понимаете, что нас с вами, мягко говоря, напарили. Глаза на месте, а отупение — штука настолько субъективная, что начинать разговор на эту тему не стоит.
Мне представляется, что движет нами в данном случае из поколения в поколение дикий, практически животный страх. Страх нового, заложенный в нас природой
Вот интересно только, зачем же взрослые так поступали с нами? Неужто сами в это верили? А еще интереснее, почему по прошествии совсем небольшого времени, став родителями, мы и сами начали вырабатывать подобные максимы: «Если ты будешь проводить с планшетом больше двух часов в день, то…» — ну и дальше сами подставьте нужное.
Кстати, я уверен, что так было всегда. Представьте, что испытала мать, дочка которой вместо того, чтобы подоить корову, картинно села в стороне и погрузилась в любовно-авантюрный роман. Наверняка она пережила настоящий ужас, тем более что в ответ на ее гневную отповедь дочка сказала что-то вроде: «Мама, это же книга — совершенно новая технология передачи информации». А мать такая в ответ: «Не смей читать больше часа в день, дочка! Те, кто читает, вырастают неприспособленными к жизни тупицами».
Шутки шутками, а мне представляется, что движет нами в данном случае из поколения в поколение дикий, практически животный страх. Страх нового, заложенный в нас природой. Именно он дает возможность зверю вовремя убежать, затаиться или напасть первым. Не правда ли, вам известно, например, животное желание при виде мерзкого насекомого (вернее, насекомого, которое кажется нам мерзким из-за нашего страха), убить его? Нет-нет, я вовсе не хочу сказать, что так читатели и поступают. Напротив, мы чаще всего успеваем включить человечность и осознать, что из страха убивать нельзя. Но на уровне чувственного, физического укола, я думаю, вы понимаете, о чем идет речь.
Так вот родители испытывают нечто на удивление похожее. Когда внезапно мы сталкиваемся с чем-то неизведанным, понятным не до конца, то инстинктивно первое, что нам хочется сделать — убрать это мерзкое необъяснимое явление из нашей жизни, оградить от него себя и близких. Нас разрывает на части: с одной стороны ФБ — вроде бы так прикольно, а с другой — кто его знает, может, лучше запретить от греха подальше (и тайком под одеялом, чтобы не подавать дурной пример, переписываться с френдами и просматривать ленту). Это приводит к тому, что мы как бы действуем наоборот: сначала запрещаем, а потом, дивясь самим себе, выдумываем причину, отчего мы это сделали. Нам необходимо самооправдание, не может же быть, что мы просто трусишки…
Мы на биологическом уровне стремимся к покою и комфорту. А залогом и первого и второго является известность и предсказуемость, которые, увы, в ситуации с гаджетами пока отсутствуют
Кто бросит камень в родителей, волнующихся за свое чадо? Нет-нет, я тоже не брошу. Но необходимо понять: мы на биологическом уровне стремимся к покою и комфорту. А залогом и первого и второго является известность и предсказуемость, которые, увы, в ситуации с гаджетами пока отсутствуют. Вот и вынуждены мы в тщетных поисках привычного равновесия ссылаться на несуществующие исследования, якобы доказывающие вред современных технологий. И, объятые естественным страхом, мы объявляем себя экспертами по планшетам, хотя, согласитесь, экспертом скорее может быть человек, знающий, что такое детство с планшетом. Среди наших читателей таких нет. Следовательно, экспертами могут быть только дети. И, чтобы вышла качественная экспертиза, это мы должны вести себя с ними как с экспертами, а также помогать им и поддерживать. Вместо этого мы говорим: «Я все понимаю, а ты — нет».
Взрослые любят говорить о своем ребенке: «Ему ничего не интересно, кроме айпада». Оставив сейчас в стороне вопрос, как нам удалось настолько отбить у него интерес к реальной жизни, постараемся ответить, отчего же мы сами лезем в социальные сети, почему проводим там так много времени? Не потому ли, что это прикольно, не потому ли, что мы таким образом отвечаем на множество личных запросов — от простого удовлетворения любопытства до глобального понимания современного мира? Это удивительная радость нашего времени, от которой мы отбрыкиваемся.
Друзья, у нас ведь есть уникальная возможность пойти туда, «в айпад», вместе с ребенком. Да-да, попросить позволения оказаться на его территории. Попросить у ребенка права разделить с ним эту радость, сказав: «Слушай, я не до конца понимаю, как это устроено там, внутри». И если ребенок сидит в планшете и не спит до двух часов ночи — окей, не поспите и вы с ним разок-другой. Вот и совместное проведение времени, вот и общие интересы, вот и право в будущем пригласить его так же и на свою территорию.
Мы говорим: «Займись уроками». Нет, серьезно? Вы действительно собираетесь увлечь ребенка этим проектом вместо того, чтобы играть в стратегию на компьютере?
У меня есть удивительная реальная история: мальчик из второго класса очень тяжело болел целый год, и мы учили его по скайпу. Папа пришел со мной посоветоваться: «Дим, он подсел на “Майнкрафт”». Ну что тут скажешь: он ведь дома сидит, так что — не играть теперь? Случается. Я спрашиваю: «Сами-то играли?» Нет, говорит. Я предложил сначала понять, что это вообще такое, потому что сам тогда еще не знал. Через неделю отец ребенка снова пришел: «Дима, начал играть — и сам к жизни вернулся только через три дня». Почему? Потому что «Майнкрафт» оказался чрезвычайно интересной и умной стратегической игрой. И надо сказать, после этого папа с сыном многое начали делать вместе. Не только в компьютере. Просто выяснилось, что они по-настоящему способны разделять интересы друг друга.
И последнее. Мы говорим: «Не играй в компьютер», «Хватит сидеть в айпаде» — и что? Какую альтернативу мы предлагаем? «Почитай»? Но это ложь. Сами-то мы тем временем зачастую прочно сидим в фейсбуке или смотрим телек. (И не надо воровать у самих себя. Когда ребенок застает вас планшетом в руках и спрашивает, чем вы заняты, нет смысла врать, что «вы читаете Тургенева». Такой ответ ведь только дезориентирует, а заодно учит тому, что читать скучно, но приходится время от времени делать вид. Действительно любите чтение и хотите, чтобы ребенок читал? Читайте вместе. Но не лишайте его права любить то, что он любит.) Или мы говорим: «Займись уроками». Нет, серьезно? Вы действительно собираетесь увлечь ребенка этим проектом вместо того, чтобы играть в стратегию на компьютере? Будь я умным современным подростком 14-15 лет, я бы понимал, что это не альтернатива, а обман. Ведь первое я должен делать в угоду взрослым, чаще всего не понимая, зачем, а второе доставляет мне истинное удовольствие. Что бы выбрали вы?
Означает ли это, что нужно «забить» и не обращать внимания, если ребенок проводит все свободное время с гаджетами? Вовсе нет! Ведь в таком случае он как бы сигнализирует нам: «Ребята, мне нечего с вами делать, не о чем говорить, ваш мир несравнимо беднее, чем тот, который я могу найти в два клика». В такой ситуации, согласитесь, самое странное, что мы можем сделать — это запретить человеку его мир. Влезть в него, подобно слону в посудной лавке, стремясь разрушить и не давая ничего взамен. Если я хочу, чтобы у человека были разные интересы, чтобы он не сбегал от меня в айпад, мне самому надо начать жить страстно. Постараться сделать свой мир по-настоящему ярким, цветным, открытым, творческим. Таким, чтобы нашему любимому человеку очень-очень хотелось пожить в нем.
Вместе с нами.
Источник: snob.ru
