Евгений Гендин: «Я могу всё это сказать потому, что ставлю на кон свою репутацию»
Гендин – автор «Кабаре «Весёлый песецЪ» (Театр «КВН ДГУ»), ведущий информационно-иронической программы «Доживем до понедельника» на 11 канале, а в 2014 году – активный участник днепропетровского Евромайдана и официальный помощник депутата Бориса Филатова (на общественных началах).
- Как Вы отнеслись к началу нового Майдана?
- В принципе, я знал, что что-то подобное будет, ведь так, как есть, просто не может быть. Я выходил в ноябре, мой первый выход был за европейский Майдан. Безусловно, за европейский, потому что я вырос и воспитан в европейских, либеральных, атеистических ценностях, они во мне сидели. Поэтому, когда вот это все было цинично сделано, когда не был подписан договор об ассоциации, я не сомневался в том, что нужно выходить. Конечно, были связи, инсайды, я общался с депутатами с одной и другой стороны, и знал уже недели за три, что ассоциация не будет подписана, это не было сюрпризом. Со мной спорили, но я не менял своей позиции и продолжал выходить.
Мне всегда было блевотно от коммунистов и регионалов. Но я, поскольку либерал, ожидал выборов 2015 года. Хотя, чем ближе подходило время, тем лучше я понимал, что выборов, как таковых, не будет.
- Некоторые считают, что Майдан был изначально спланирован. И одну из важных ролей сыграл Мустафа Найем. А избиение – чистой воды провокация.
- Очень многие эксперты – политологи, психологи и так далее – пытаются вложить нам в головы упрощающие схемы. Это их хлеб, это их работа. Сыграл ли Найем свою роль? Сыграл. Связан ли с Майданом Лёвочкин? Связан. Но дело в том, что эти исторические события не состоят из одной двоичной схемы.
Мне смешно и противно, когда предлагают наивную и романтичную схему: это народ, только народ, его воля и так далее. В XXI веке, в веке политтехнологий, так не бывает! Точно так же мне противно, когда говорят, что это только политтехнологии: вот американцы, вот русские, вот геополитика.
Я разговаривал с очень многими серьёзными людьми, теми, кто участвовал в Майдане 2004 года. Были ли там политтехнологии? Конечно, были. Играли ли роль американцы и россияне? Конечно. Они не могут не играть!
Я собирал информацию и, по моему мнению, это всё готовилось и предполагалось в 2015 году во время выборов президента. Но если бы не было критической массы народного недовольства, не было бы его неожиданного поведения, никакие политтехнологии не прошли бы.
Вот соберётся ли украинский народ в третий раз – это вопрос. Я против того, чтобы мы сейчас снова собирались. Но если тогда, в 2004, всё легло в один из трёх-четырёх сценариев, как по накатанной колее, то в 2014, начиная с определённого момента, стали рушиться все сценарии. И американский, и российский.
Это и счастье, и горе. Погибают люди, но мы живём во время геополитического разлома, когда окончательно рушится советская империя. Это происходит только сейчас. И именно по Украине проходит линия разлома.
Произошло сочетание многих факторов: технологий, американского и российского влияния и, безусловно, проявившего себя народа, не украинцев, а именно народа Украины. Поэтому, единой версии последнего Майдана нет.
- Верите ли Вы в то, что Украина станет европейской страной? И сколько, на Ваш взгляд, времени на это понадобится?
- Конечно, станет! Но сроки обозначить не могу, я не политолог. По моим ощущениям, Украина европейской страной в полном объёме станет не при моей активной жизни. Может, я её застану, как активный старичок. В любом случае, путь туда безальтернативен. Вопрос только, какой ценой.
У истории назад дороги нет. И на данный момент демократия, как бы её ни ругали, – единственный путь развития. Ни коммунизм, ни ислам, ни тоталитарные порядки, а видоизменяющаяся демократия.
Украина ментально, к сожалению, отсталая страна. Но я с горечью могу сказать, что я её люблю. Ко мне Украина пришла в прошлом году. Ещё в сентябре 2013 слова из гимна «Душу и тело мы положим, за нашу свободу… казацкого рода» меня не трогали. Ну, на меня посмотреть, какой у меня казацкий род? (смеётся – прим. А.Т.) И жёлто-голубой флаг тоже. Но когда за это заплачено душой собственной, кровью близких и незнакомых людей, безусловно, это – моя страна. Я свободный человек, я могу принять в жизни, в истории или в любви только то, что пропустил через себя. Для меня Украина начинается сейчас.
А прошлая Украина – не есть моё родное, как бы это ни колбасило «вышиватников». Какие-то ценности я принимаю, какие-то нет. Я вырос на русской литературе, поэтому не отдаю русский язык и литературу «ватникам». Это я забираю с собой. Я отделяю: Путин для меня одно, Достоевский – другое.
С горечью повторю, я люблю свою страну, но она отсталая, к сожалению. В своей основе, если хотите в своей ментальности, в своей религиозности, пусть даже напускной.
Мы постоянно отмахиваемся, но Украина очень разная. Безусловно, западная Украина – это одно, восточная Украина – другое, а Буковина – совсем третье. Если бы не было этого, то не было бы проблем. Конечно, именно в этой разности наше богатство, в этом и трудности, от которых нельзя отмахиваться. Для меня, условно, Бандера никогда не будет ценностью, хотя я принимал участие в обеих революциях, помогал деньгами и мозгом. Но я не критикую чужие ценности, никто никого через колено ломать не должен.
- Почему такой большой процент в Днепропетровске, где не допустили сепаратизма и войны, набрал Оппозиционный блок?
- Днепропетровск – город восточной Украины, где есть достаточно большой процент протестного электората. Поэтому, 25% - абсолютно предсказуемый для меня показатель.
Сравните с результатами выборов 2012: в Днепропетровске коммунисты и регионалы набрали более 50%. А в 2014 они же суммарно – 25-27%. Не может произойти всё сразу.
Как ни смешно, эти выборы были честнее, результат – объективнее. Это не значит, что 25% говорят «Путин, приди!», они просто не рады нынешней власти, плюс поработали «вилкуловцы».
- А как Вы можете объяснить тот факт, что Удод до сих пор занимает свою должность? Или директор областной студии? Первый поддерживал разгоны Майданов (Киев, Днепропетровск), второй дезинформировал телезрителей.
- 26 января 2014 года запомнилось мне не только тем, что я впервые в году надел шапку. С утра был на похоронах Нигояна (участник Евромайдана, погибший 22 января 2014 года в Киеве во время противостояния – прим. А.Т.), а потом позвонили – что-то возле областной администрации происходит. И мы с Глебом Добариным, директором «9 канала» Днепропетровска, помчались туда. На моих глазах разворачивались все события с избиением людей.
Поэтому пепел 26 января до сих пор стучит в моём сердце. Не даёт спокойно жить. Я ходил в суды, когда брали людей совершенно случайных, давали им сроки. Писал об этом, кричал. Многое удалось сделать.
Разговаривал с Филатовым, с людьми из команды Коломойского. Спрашивал, почему вы всю прежнюю команду, эти с**к, извините за выражение, долой не убираете нахрен? Они ответили, что нужно искать какие-то правовые методы для их увольнения. И решили Удода и команду Вилкула подавить, но не додавить.
Понятно, что народ хочет видеть Вилкула не болтающим, а болтающимся, но это политика.
Сейчас, конечно, они за это расплачиваются. Но, с другой стороны, образовался бы некий вакуум. Всё равно нужны чиновники, всё равно это аппарат. В итоге меня убедили, что лучше, условно говоря, управляемые Удод и прочие, с которыми договорились, чем отсутствие людей у власти в такое сложное время.
- Ходят слухи, что хотят отменить гимн Днепропетровска в исполнении Кобзона. И вместо этого встречать поезда будет Ваша песня «Детка, это Днепр».
- Это раздули не мы. В принципе, согласен, что нужно отменить в его исполнении эту песню. Хотя я человек, который лет 50 назад напи́сал Кобзону на колени. Мой папа был куратором группы Кобзона, когда он учился в Днепропетровском горном техникуме. Он у нас и дома бывал.
Но то, что делает этот пожилой и некогда уважаемый человек, омерзительно. Мне бы было приятно, если бы использовали «Детка, это Днепр». Но мы не писали гимн, а писали просто песенку о своём городе. Не думаю, что кто-то это сделает, но если городская громада решит, я сильно отпираться не буду.
- В одном интервью Вы сказали, что если ты сам не можешь улучшить ситуацию, то необходимо откровенно говорить с теми, кто может хоть что-то изменить. Вы пошли на выборы вместе с Борисом Филатовым. Он стал депутатом. После этого беседуете с ним по душам? Пытаетесь через него что-то изменить в стране?
- Я пытаюсь, но проблемы есть и у самого Филатова, ему трудно.
Важно понимать, что как бы ни говорили, что одни и те же у власти, на самом деле – они другие. Не пришел сразу за Януковичем Гавел, Мандела и Де Голль. Их нет в живых уже, а новые должны прийти на приготовленную почву.
Будет ли Коломойский учитывать свои интересы? Безусловно. Было бы абсурдно думать, что нет. Но если это совпадает с основным вектором развития страны в данный момент – мы союзники.
Вот эта так называемая «команда Бени», это люди из другого теста, двойного дна в них меньше, чем в прошлой чиновнической донбасской братии. Они более честные, признаются и в своих грехах, и в своих прошлых интересах. И Филатов, в том числе, об этом говорит.
Я, как его давний товарищ, могу сказать, что он сейчас проходит путь определённой ломки, встраивания. Борис же не был чиновником. Он был достаточно свободным человеком, бизнесменом, которого не сковывали обязательства перед народом Украины, как бы пафосно это ни звучало. Сейчас эти обязательства у него есть. И он настроен серьёзно. При это мы часто спорим. Я один из немногих людей, которые с ним могут поспорить, потому что он обычно сильно уверен в своей правоте.
- К критике болезненно относится?
- Есть такое. Но есть вещи, за которые я ему почти всё прощаю: он очень эмоциональный, искренний человек, который действительно хочет многое изменить, и он действительно это делает! Я же видел, как он жил этот год.
Прошлая администрация занималась только распилами. А эта, особенно днепропетровская часть, сжигает себя. Я знаю, как Филатов ездил к семьям погибших и раненых. У нас же была линия фронта. Градус напряжения для него был очень большим.
Есть люди, которые не требовали бы за это благодарности. А Филатов, может быть, хочет, в этом его органика. Да, мне такие черты характера не нравятся. Но на другой чаше весов есть реальные дела, которые он сделал.
- «Много открытий и закрытий в этом году. Мощное и неожиданное это, конечно, Гена Корбан» - цитата из Ваших записей в ФБ. Чем он Вас поразил, в чём открытие?
- Да, главное человеческое открытие, до этого я был с ним шапочно знаком. Корбан пашет, пропускает всё через себя.
Но беда нашего общества в том, что, чем дальше, тем больше оно живёт в мире интерпретаций. Не фактов, а интерпретаций фактов, не людей, а интерпретаций людей.
Поэтому им легко вложить в голову: Корбан – рейдер, хищник, у него ничего святого.
- Согласитесь, что это неожиданное назначение.
- Если бы кто-то сутки посидел просто тенью или кактусом в кабинете Филатова или Корбана, то ему не надо было бы ничего объяснять. Потому что симулировать реальные дела невозможно. Им некогда изображать переживания за судьбу города и Украины, они это от души делают.
Они с Филатовым очень разные. Борис экстраверт, эмоциональный, может выплеснуться на ФБ. А Корбан интроверт, как Бабель писал про Беню Крика: «Говорит мало, но смачно». Гена мало ест, мало спит, много курит и делает дело. Тягловая лошадка, безусловно, он. Он сжирает себя, я видел, как он работает.
Я не сопливый мальчик, мне 55 лет, разбираюсь в людях. Я не идеализирую Корбана, его прошлое осталось его прошлым. Но его реальный патриотизм и желание изменить что-то в нашем городе и области вызывают только уважение.
Эти люди, что Филатов, что Коломойский, что Корбан – они не лукавые. Они могут быть хищниками, могут быть жестокими, но у них нет стеклянных глаз, как у чиновников.
Все же считают, что я работаю на команду Бени. Уже не отмоюсь. Но я не получаю ни копейки! Дорожу своей самодостаточностью. Я зарабатываю своими мозгами, творчеством. И могу всё это сказать потому, что ставлю на кон свою репутацию. Свой, какой есть, авторитет.
- От политики давайте перейдём к Вашему творчеству. Известно, что Вы с Григорием Гельфером пишете музыкальные номера и мюзиклы для «России». События минувшего года как-то отразились на вашем сотрудничестве с этим телеканалом?
- Могу только сказать, что в прошлом году я никуда не поехал. А деньги, заработанные в России, пошли на хорошее дело – на украинский Майдан и в АТО. Можете назвать меня Робином Гудом, я забрал деньги у богатых россиян и отдал их на благое дело.
- Смеяться и критиковать – это было работой почти всей Вашей жизни. Насколько сегодня Вы свободны в своей сатире? И как это было при прошлой власти?
- Я буду спорить, критика не является моей работой. Мне больше нравится слово юмор. Для нас никогда не было моральных авторитетов или преград. Когда мы играли в КВН ДГУ, там всё было ясно. Была коммунистическая партия, была система, которую надо разрушить. И мы в этом участвовали, делали историю. Есть «хорошие» и «плохие», есть перестройка, демократия.
При Януковиче не совсем так было, но мы тоже имели позицию. Мне та власть была крайне тошнотворна, она убивала всё человеческое. Может, мы не находились так много на виду, как тот же «Квартал 95». Поэтому в вопросе цензуры нас опасались трогать, да и мы не такие крупные, чтобы нас закрывать. Регионалы постоянно были недовольны нашей программой «Доживём до понедельника». Но серьёзно не пугали, потому что знали, что себе дороже.
Есть вещи, о которых не напишешь. Например, как о войне можно писать в нашем жанре?...
Сейчас главное зло – Путин, но о нём же не будешь постоянно сочинять. Нужно успокоиться, немного сориентироваться в ситуации, ведь мы пишем про то, что интересно. А в стране нет явно выраженного зла и добра. Это трудно, но хорошо.
Сейчас найти тот самый тренд гораздо сложнее. Хотя мы написали номер, будем снимать клип в целом о ситуации в стране. Возможно, с февраля-марта на одном из центральных каналов начнут выходить наши клипы. Вы первые, кому я это говорю.
Беседовала Александра Тронь
