Еврейская профессия: Женский доктор

Уже больше 50 лет в Одессе он занимается женским репродуктивным здоровьем. Причем у него беременеют и те, кого другие врачи считали безнадежно бесплодными.

Днем он принимает в женской консультации, а потом роддом и роды, роды, роды. И все это с отменным чувством юмора и рекомендацией молиться Б-гу в конце каждого назначения. Женщины ходят к нему поколениями, мамы водят дочек, а иногда и бабушки — внучек. Каждый Шаббат доктор в синагоге, дает цдаку и прислушивается к советам раввина.

Первый герой цикла «Профессии» — гинеколог-эндокринолог Иосиф Зильберман.

Хочу в медицину

Я увлекался химией, занимал первые места на олимпиадах, мечтал стать ученым. Год проучился на химфаке в политехническом институте и... решил поступать в медицинский. Мама мне показала на голову, бабушка — сказала, что лучше сразу поступать в дурдом — у нас там была знакомая медсестра. Папа вообще никогда не вмешивался. Даже когда вызывали в школу по бандитизму, ходила мама или старшая сестра.

В 1961 году я пошел сдавать экзамены в медицинский. Сочинение, иностранный и физику сдал на «хорошо» без заминок. Химию принимала приятная женщина лет 45-ти. Перед ней на столе лежал список. Экзамен проходил быстро: десять минут — и «двойка». Подруги выходили из кабинета расстроенные и заплаканные. Я спокойно рассказал свой билет и стал отвечать на вопросы, почти полтора часа отвечал.

— А вы что, занимались химией?
— У меня учительница была классная, которую по делу врачей из Ленинграда вместе с мужем бросили в Одессу.
— Я много лет принимаю экзамены, вы в химии разбираетесь. Мы сейчас с вами одни в кабинете. У вас соответствующая национальность и я не могу вам поставить пять. Но меня никто не заставит поставить вам меньше четырех.

Последней была биология. Я поспорил с преподавателем о генетике, которая в те годы была под запретом, а он этим направлением увлекался. Смотрю, он собирается ставить мне «отлично».

— Вы знаете, моя фамилия Зильберман, мне больше четверки не надо.
— Да, у меня же список есть и вы в нем — я вас должен завалить.

Так я набрал баллы и поступил в институт. 450 студентов вечернего факультета и один еврей. На радостях с друзьями искупался в море и заработал сильнейшее воспаление легких. Попа от уколов болела так, что на церемонию вручения студенческого пришлось брать маленькую подушку — не мог сидеть на стуле. Вызывали по алфавиту. «А», «Б», наконец, доходит до «З». «Зильберман Иосиф Хаскиевич», — говорит ведущая. Ректор повторяет: «Зильберман Иосиф Ка-ка-ка». Я выхожу. Он всем давал билет и жал руку. Я вышел, он вручил билет и руку не жмет. Я сам взял свою руку, пожал ее, развернулся, ушел. Зал хлопал так, что я не знаю… Отзанимался, закончил с красным дипломом.

Женский доктор

Акушерство и гинекологию я не выбирал — само меня выбрало. Студенты-медики тогда должны были пройти практику по всем специальностям: терапевтическую, хирургическую, акушерскую, гинекологию, ухо-горло-нос, глазную и так далее. Я проходил, а акушерство игнорировал. Мне пригрозили, что не подпишут практику и я лишусь стипендии, а она была повышенная, 35 рублей. Пошел. Посмотрел аборты. То еще удовольствие лишать жизни людей. Но промолчал, ничего не сказал. Потом осмотрел пациентку и смог поставить верный диагноз — теоретически я все знал.

К тому времени я уже поработал медбратом на заводе «Холодмаш», в больнице и на пляже «Отрада». Не хотел зависеть от родителей, а с девочками встречаться хотел.

Доцент пригласила на ответственные роды. Потом еще и еще раз. Потом устроился акушеркой приемного покоя в 3-й роддом, который обслуживал всю Молдаванку и евреев города. Дежурил шесть ночей в неделю. В роддоме работали акушерки в возрасте, которые заканчивали курсы повивальных бабок, некоторые проходили стажировку еще во Франции. Они меня научили очень многому.

Провинциальный врач

В Белгороде-Днестровском, куда я попал после института, я стал миллиардером. Полторы ставки в консультации, полторы в роддоме и еще ставка преподавателя в медучилище. В общей сложности у меня получалось около 450 рублей, очень много.

Полгода на приеме в женской консультации у меня не было ни одного человека. В конце полугода ко мне пришли две женщины: одной 80, другой еще больше. Я их посмотрел, выписал направление на анализы, сказал, что надо сделать. Потом подтянулись остальные.

Женщины плохо наблюдались, жрали и пили все подряд. Кровотечения, токсикоз 2-й половины беременности — это был кошмар. Тогда противозачаточных было мало, спирали только появились.

Мне уже и квартиру давали там, но мама была против — жаловалась на возраст и здоровье. Вернулся в Одессу. Зарплата стала 4 раза меньше. Жена юрисконсультом на заводе работала, зарабатывала не громадные деньги. Мы никогда не шикарничали, но появился ребенок, больше расходов.

Так что я брал дежурства, дома бывал очень редко. Не забуду один случай: я взял сына в коляску, пошел гулять в садик, а накануне почти сутки провел в родильном доме. Ребенок лежит в коляске, я сижу на скамеечке, почитал газетку и, видно, заснул. Когда я открыл глаза, надо мной стояла жена, а бедный ребенок лежал на зелени, жрал землю с травочкой.

Между рынком и роддомом

В 1990-е было сложно. Ездили в Польшу, продавали белье. Потом мне предложили на толчке дважды в неделю продавать костюмы Adidas из Турции. В очередной раз приехав на толчок, я почувствовал такую боль, будто мне всунули нож пониже пупка и провернули. Я сразу понял, в чем дело, но я же доктор, мне надо убедиться. Я взял кусочек пирожка, проглотил. Чувствую — не туда пошел. Язва двенадцатиперстной кишки, внутреннее кровотечение. В машине думал, умру. В больнице доктору все рассказываю. Он говорит: «А на **** было кушать пирожочек?». Я говорю, чтобы убедиться, поставить диагноз…

Кладут меня на стол, бреют, часы сняли.
— Кольцо и цепочку возьму в рот!
— Так тебе ж наркоз будут давать, какое в рот?!

Эта история легендой стала.

«Я бы еще Коран прочел»

Как-то пришел один мальчик из нашей школы и говорит: «Ты бы не хотел послушать Тору?». Я говорю — хотел бы. Папа с бабушкой говорили на идиш, чтобы мы не поняли. Мама и сестра его не знали, а я понимал немножко, говорил, но так… И пошел я на эти слушания. На пятый раз человек, который меня привел, говорит: «Сегодня не ходи, там шмон, скоро почувствуешь». Пришли ко мне домой соответствующие люди, пригласили в кабинет.

На допросе я сделался абсолютным идиотом. Ничего не знаю, понятия не имею. Да, пришел, послушал. Да, мне интересно. А что, это запрещено? Я не знал, нигде не читал об этом. А потом так спокойно говорю: «Я бы еще Коран прочел». У него аж глаза стали розовые.

Обещание раввину

В Одессе знали, что я делаю аборты, хотя мне это никогда не нравилось. Но что делать — это входило в мои профессиональные обязанности. И в какой-то момент раввину Вольфу передали: какой он еврей, как он может ходить в синагогу, когда он делает аборты. Рав встретил меня в синагоге, отозвал и сказал, что мне нельзя их больше делать. Я пообещал и с тех пор ни одного аборта не сделал. Ни одного за 15 с лишним лет, как бы меня ни просили. На меня обижаются, конечно. А вот естественных родов бывает от 30-ти до 60-ти в год, плюс ведение осложненных беременностей у женщин с диагнозами бесплодие и невынашиваемость — 10-15.