Клавдия Кац: В нашей базе данных 1880 видов курсов для новых репатриантов

Ведущий телеканала Iton.Tv Михаил Гильбоа поговорил с заведующей отделом трудоустройства Министерства абсорбции Израиля Клавдия Кац.

Возможно, в ближайшее время, вам придется заняться поисками рабочих мест для такимх довольно известных людей, как, например, Макаревич, Ярмольник, Белкинд, Гузеева, Калужский, Богушевская, Марк Рудинштейн (правда, не все они деятели искусства, но, тем не менее, большинство из них, конечно же, да). Они приехали в последнее время в Израиль, как-то здесь оформились. Наверное, будут искать здесь работу и, наверное, будут обращаться к вам или уже обратились.

Во-первых, следует сказать, что я не занимаюсь приемом населения, поэтому, естественно, ко мне лично никто не обращался, и поэтому лично я работу искать никому не буду. Но в принципе отдел трудоустройства, который я возглавляю, занимается трудоустройством деятелей искусств и вообще людей всех профессий.

Занимаетесь всеми без исключений?

Всеми, и даже теми, у кого нет образования, нет специальности мы тоже занимаемся. С нашей помощью они приобретают востребованную специальность на рынке труда Израиля, и, получая специальность, получают помощь в трудоустройстве. За последний год принципиально увеличилась репатриация — в том числе, из стран бывшего СССР — в основном Россия и Украина, — больше, чем на 30%. А в общем, если учитывать Францию, которая, на 60%... Наблюдается очень серьезный рост новых репатриантов. В прошлом году он был 27,5 тыс. вместо 18 тыс. в позапрошлом году. Это огромный процент.

Наверное, едут не только деятели искусства, но и люди разных профессий. И все могут обращаться к вам, в ваш отдел?

Наш отдел занимается новыми репатриантами до 10 лет в стране, и все, кто имеет потребность получить помощь в трудоустройстве, обращаются к нам. У нас есть 21 отделение по всей стране и 16 центров по трудоустройству.

Вы можете расшифровать фразу «получить помощь в трудоустройстве»?

Отдел трудоустройства занимается трудоустройством новых репатриантов, и происходит это следующим образом. Новый репатриант, который находится в стране до 6 месяцев, обращается в наше местное отделение, и там вместе с ним наши работники выстраивают ему так называемую программу по трудоустройству. Она основана на том, что этот человек умеет, знает, какое у него образование и опыт, и вместе с нашими консультантами выбирается та область деятельности, которая интересует новых репатриантов в Израиле, в соответствие с потребностями рынка труда. У нас свободный рынок и, естественно, должна быть какая-то корреляция. После того, как выстраивается эта программа, мы решаем, что делать дальше. Скажем, 40-летний Хаим Рабинович, инженер-механик. Эта специальность, которая требует лицензирования. Этот человек получает четкие консультации — какие документы ему следует перевести, что ему нужно сделать и куда обратиться, чтобы получить лицензирование в Израиле. Помимо этого, по прошествии некоторого времени с ним повторяют встречу, проверяют, получилось-не получилось, и этот новый репатриант — в данном случае, инженер, которому нужен хороший иврит, направляется после обычного ульпана алеф на курс профессионального иврита, который мы финансируем полностью.

Это все хорошо, когда речь идет о представителях определенных, довольно сложных технических или медицинских профессий. А когда речь идет о сапожнике? Он не инженер, но ему тоже нужна работа, его тоже нужно как-то устроить, у него нет иврита. Тогда как?

Кстати, эта профессия сегодня очень востребована на рынке труда, как и слесаря, и сварщика, и токаря. Ситуация на нашем рынке труда, как мне кажется, похожа на то, что происходит в мире: люди профессий, которые были приобретены в техникумах, жизненным опытом, сегодня больше востребованы — но, возможно, не получают не больше, — чем инженеры, художники, врачи. Все это потому что наша система образования уже лет 20 как не занималась созданием токарей, слесарей, сварщиков и сапожников, и в мире тоже люди отошли от этого, все повернулись к компьютерам. Мы открыли 16 центров по трудоустройству по всей стране, мы заключили договора с профессиональными компаниями по трудоустройству, куда обращаются люди, у которых все-таки есть минимальный иврит. А если иврита нет — мы им помогаем его приобрести, потому что с клиентами, с работодателями нужно говорить на иврите. В центрах им просто выстраивают автобиографию на иврите и занимаются поиском работы. В центрах есть психологи по трудоустройству, которые помогают тем, кто растерян, не знает, куда направиться. Может быть, они имеют специальность, но она здесь не востребована — например, учитель русского языка, — с которой трудно что-то сделать в Израиле. Вот тогда специалист по трудоустройству, который выстраивает вместе с новым репатриантом исходя из его возможностей, может предложить курс переквалификации в медсестры, учителя чего-то другого, специалиста по международным отношениям в какой-то компании. Это все очень зависит от самого человека и от того, что происходит на рынке труда. Следует сказать, что Израиль — хоть и маленькая страна, но то, что не требуется на севере, не требуется на юге. Очень развита химическая промышленность, на севере это в основном пластик. В потребностях местных работодателей есть отличия..

Есть вопросы, которые по всей видимости, можно было решить заранее, когда потенциальный новый репатриант еще не прибыл, находится там и пытается понять, что он, что он, чем собирается заниматься. Может быть, структуры, которые будут заниматься им после того, как он прибудет в страну, могут что-то для него сделать еще до переезда?

И мы делаем. Я бы хотела закончить о центрах. В прошлом году мы открыли новые центры — их было 6, мы сделали 16. Мы изменили экономическую модель работы с этими компаниями, и компании супер заинтересованы помочь новым репатриантам. Потому что платим мы компаниям за работы не в начале, не в середине, а только после того, как репатриант работает от 3 до 6 месяцев. Плюс есть бонус за трудоустройство более пожилых людей, за трудоустройство в более отдаленных районах. Поэтому система поменялась сегодня. Компании приходят и говорят: «Направляйте к нам работников, мы им будем искать работу». Если процент трудоустройства раньше был 55 и мы были счастливы, то сейчас он уже 65-70 и растет на глазах. Да, мы немножко ужесточили условия договоров для этих компаний, но я считаю, что поскольку это идет на пользу репатриантов, нам тут переживать не о чем.

Но что-то подобное можно сделать, пока человек еще находится там… Можно предложить компании суперспециалиста, который собирается репатриироваться в государство Израиль, при одном условии: ваш отдел должен знать о нем все и должен быть готов его принять.

В этом направлении мы тоже расширили свою деятельность. Раньше мы занимались такого рода консультациями перед приездом в Израиль для людей, которые возвращаются, израильтян. Сегодня мы это расширили на русский, английский и французский языки (у нас пока еще нет испанского). Через наш сайт Министерства абсорбции можно выйти на консультационный центр до репатриации. Людям, у которых есть примерно полгода до переезда, есть смысл обратиться в этот центр по электронной почте и получить консультацию. Консультация разделена на 6 этапов. Когда человек только собирается приехать в Израиль, только раздумывает, куда и как, он получает общую картину — что требуется на рынке труда. Когда уже человек говорит: я хочу приехать в Хайфу и я инженер-химик, ему не скажут: «дорогой, ты сошел с ума», ему скажут: «вот, на юге очень развита химическая промышленность, востребованы инженеры».

Всем этим занимается Министерство абсорбции? Вы знаете, где кто нужен?..

Да, конечно же, мы отдел по трудоустройству. Новые репатрианты находятся в нашем ведомстве. У нас есть договоры с организацией промышленников, с компаниями по трудоустройству. Наш консультационный центр нам по договору приводит в действие компания по трудоустройству, очень профессиональная. Это все происходит под эгидой Министерства абсорбции. И эта консультация приводит к тому, что если человек и правда востребованной специальности, то ему назначают интервью. Я только хочу сказать, что нет никакого волшебства — когда появляется какая-то открытая позиция на рынке труда, никто не возьмет кота в мешке. В Израиле принято тестировать работников, проходить несколько этапов интервью. Мы облегчаем человеку этот переход, мы сокращаем время поиска работы, когда человек уже находится в Израиле. Центры по трудоустройству готовят человека к собеседованию, ведь все основано на каких-то поведенческих нормах, принятых здесь. Готовят на иврите, потому что работодатели говорят на иврите. У нас есть психологи, которые говорят по-русски. У нас есть люди, которые могут готовить на разных языках. Например, так называемый семинар по поиску работы может проходить на русском, на французском, испанском, английском. Мы сотрудничаем с центром инженеров в Хадере, который помогает новым репатриантам на русском языке. Но тем не менее, главное в итоге это сделать на иврите.

В Израиле уже есть работодатели, говорящие по-русски. Но никому поблажки не делаются?

Не в этом дело. Если фирме нужен франкоговорящий или русскоговорящий, то тогда конечно. Но я считаю, что с точки зрения перспективы развития на рынке труда… Человек становится старше и ему будет тяжелее выучить иврит потом. Сейчас для этого идеальное время — платится корзина абсорбции, первые полгода мы оплачиваем всем репатриантам прожиточный минимум и проездные расходы в центры по подготовке к трудоустройству или на всевозможные курсы. В нашей базе данных 1880 видов курсов для новых репатриантов, не имеющих специальности в Израиле, имеющих специальность, которая не востребована, не имеющих работы либо нуждающихся в повышении квалификации, чтобы работать на какой-то конкретной должности. Вот, например, человек, который занимается черчением, а не знает AutoCAD. Мы субсидируем 7 тыс. шекелей, до 80% от стоимости курса (курс стоит в среднем 10 тыс.), и в год 3 тыс. человек получает этот курс.

Какую-то сумму человек должен доложить сам?

Обязательно. Это вопрос серьезности. Даже профессиональный иврит для трудоустройства… Когда мы обучали бесплатно, бывало, что сегодня человек есть, а завтра он не пришел. Сейчас мы стали брать 2 шекеля в час. Но серьезность отношения к курсу изменилась, хотя это действительно смешные деньги.

Вы же не посылаете на курсы любого и каждого?

У нас есть очень четкое разделение — потребности новых репатриантов и как можно им помочь. Основой всему является программа по трудоустройству, которая определяет, какие плюсы и минусы у этого человека на рынке труда. И то, что ему нужно, то он и получает. Кому нужно получить курс, кому — только трудоустройство, кому — только иврит, кому — все вместе, а кому-то, может быть, мы субсидируем работодателей — на частном рынке в размере половины зарплаты минимум первые полгода при условии, что он продолжает держать нового репатрианта на работе. А если это лицензионные программы — это врачи, адвокаты, инженеры, — это длится год, и два, и как угодно.

Сегодня может сложиться ситуация, с которой, я столкнулся лет 20-30 тому назад. Приезжали новые репатрианты, специалисты очень высокого класса и не могли найти свое место здесь. Начинали работать в какой-то системе, но были вынуждены ее оставить и уехать за границу, нашли себя, сейчас хорошо устроены, хорошо живут, хорошо работают.

Всегда может быть все, что угодно. И каждый живет по своей судьбе и по потому, как он вкладывает в трудоустройство, что он делает. Мы помогаем изменить в лучшую сторону не судьбу — мы пытаемся облегчить процесс репатриации и абсорбции нового репатрианта в Израиле. Но если у человека есть лицензированная специальность, но нет желания в данный момент каким-то образом напрячься (чтобы получить заново лицензию, нужно приложить какие-то усилия), он идет на какую-то легкую работу в тех же русскоязычных компаниях. Сегодня есть масса компаний — какие-то сервисы, колл-центры, и люди получают немаленькие деньги первое время… Проблема в том, что проходит время, они не становятся моложе, они теряют квалификацию. Если это врач, который 10-15 лет не работал врачом... вы меня простите, это звучит некрасиво из моих уст как руководителя трудоустройства новых репатриантов, но я и мои дети не хотели бы лечиться у такого врача.

Министерство здравоохранения, с которым мы постоянно ведем переговоры, не всегда нами согласно, не всегда на стороне новых репатриантов, но по большому счету, если зреть в корень, то оно должно облегчить процесс лицензирования. Вот в этом направлении мы сейчас сделали прорыв. Мы создали особую межминистерскую компьютерную систему, в которой на пяти языках — в том числе, русский, английский, испанский, французский. Новый репатриант, который только собирается приехать в Израиль и является учителем, воспитателем, инженером-строителем, архитектором или представителем медицинских профессий, может зайти на сайт Министерства абсорбции и найти там баннер на всех языках, который говорит «Хотите ли вы узнать, имеете ли вы право на лицензирование в Израиле». Он кликнет на него и получит список профессий и список документов, которые нужны для лицензирования той или иной профессии. Очень многие люди на этом этапе сваливались — как вы говорите, приехал и не нашел себя. Не привез с собой какую-то бумажку — а бумажка, которая привозится позже, всегда вызывает сомнения в Министерстве. И это создает массу проблем. А тут он получает полный список документов, которые нужны, и возможность приложить их на родном языке в этой же компьютерной системе и получить ответ из министерства либо экономики, либо здравоохранения, либо образования. И ему ответят: «Да, вы, Хаим Рабинович, учитель математики, если те бумаги, которые показали нам сейчас, вы привезете с собой в Израиль и переведете на иврит, то будете учителем в Израиле. Вам для этого нужно будет проработать год в школе, финансируемой министерством абсорбции, и пройти трехмесячный курс, который мы тоже финансируем — немного терминологии на иврите и методология преподавания. И вы — учитель». И человек, который приезжает сюда и показывает, что он перевел, не начинает подавать по новой бумаги, не ждет по новой ответа.

Получается, «воздушную» лицензию могут получить врачи и другие представители медицинской профессии…

Психологи, медсестры, все абсолютно. Во-первых, если человек будет понимать, что ему будет не хватать каких-то бумаг, он сразу их предоставит еще там . Во-вторых, он уже точно знает, что ему нужно сделать. Врачи с 14-летним стажем должны пройти стаж в больнице — зарплату опять-таки мы финансируем, — они будут знать, в какой больнице будут получать этот стаж. Это, конечно, просто переворот в данной области. С нами на эту колоссальную программу пошли три министерства. Более того, мы дошли до такой степени компьютеризации, что у нас как у инициаторов этой программы есть возможность войти в программу и увидеть весь процесс. Сервис на сайте Министерства абсорбции был открыт только вот сейчас, буквально месяц назад, и пока еще не рекламировали. 11 человек, которые набрели на этот сервис на разных языках, уже обратились за такой услугой. У меня есть возможность залезть в эту программу и сказать: «Дорогие ребята из Министерства здравоохранения, вот уже 3 дня, как у вас бумаги лежат…» Хотя на самом деле процесс не такой быстрый, надо понимать. Когда вы прикладываете на испанском языке или на русском кучу бумаг для Министерства здравоохранения, они должны для начала перевести это на иврит и только тогда проверить, и все это занимает время. Но у меня есть возможность просто посмотреть, как быстро они реагируют, и поморочить голову в пользу нового репатрианта.

То есть вы можете во имя и во благо нового репатрианта оказать какое-то давление?

Поторопить с ответом — да. Сказать, что он врач, конечно же, нет. Более того, мы организовываем курсы подготовки к лицензированию по 15 специальностям. И сегодня, если новый репатриант — врач, адвокат, архитектор — имеет какие-то проблемы с лицензированием, он всегда обращается к нам. Мы не можем сказать: да, он адвокат, да, он врач, да, он учитель. Но мы можем обратиться в министерство, которое заведует этим ведомством, и, как минимум, проверить, в чем дело. Были ситуации, когда мы очень сильно помогали людям, а были ситуации, в которых мы поднимали руки и говорили «извините, это правда так».

Вы сказали, что около 60-70% вам удается устроить через центры по трудоустройству.

Да, но в программе ваучеров — 80-85% человек.

Беря во внимание новую программу, о которой вы только что рассказали, о чем говорят прогнозы? Можно будет устроить всех?

Нет, новая программа сократит бюрократические мучения нового репатрианта в процессе лицензирования. Это сократит срок, длительность. В этом цель. Трудоустроить всех — это другой аспект. В прошлом году мы трудоустроили 7783 человека, по разным программам. Где-то субсидировали. Это колоссальная цифра. Мы были на 3 тысячах, на 4 тысячах в год. Мы это делаем только потому, что у нас это получается и показатель растет только потому, что мы поменяли систему. Мы стали заниматься, во-первых, индивидуальным подходом — тот же личный консультант, который сопровождает нового репатрианта, пока он не трудоустроен настолько, насколько это возможно. 100% не бывает, 50% это тоже очень здорово. Во-вторых, вот, например, ваучер. Эту программу мы разработали в нашем отделе, и ее сегодня у нас скопировали другие министерства и ведомства. Уже в 2005 году мы поняли, что неразумно обучать 20 людей на, скажем, водителей тяжелогрузов в Ашдоде — они будут друг с другом конкурировать. Есть, конечно, области, в которых сколько ни выпусти выпускников (как те же водители тяжелогрузов или врачи пока еще требуются, хотя уже наступает пресыщение), они будут востребованы. С фармацевтами, медсестрами уже перебор — их больше, чем есть рабочих мест на рынке. Очень много адвокатов сегодня ищут переквалификацию, потому что за последнее время приехало и выучилось множество новых адвокатов. Если с новым репатриантом правильно выстроить программу, то все получится. Области каждый день растут. Например, есть такая профессия как «дула» (на иврите) — это консультант для рожениц. Они востребованы сегодня вы не представляете в каком количестве. Во-первых, больничные кассы это частично оплачивают, во-вторых, люди в этом заинтересованы. А у нас с рождаемостью все в порядке, слава Богу. Или, например, у нас была потребность в человеке, который говори на определенном китайском языке для каких-то переводов. То есть спектр такой… от маникюра-педикюра до выстраивания каких-то самолетов, того же сайбера.

Отношение к профессору или, скажем, к господину Макаревичу будет несколько иным, чем, скажем, к рядовому врачу или певцу, который пел в каком-то областном оперном театре?

Профессора трогать не будем, потому что министерство занимается всеми новыми репатриантами, кроме деятелей науки и частных предпринимателей, ими занимаются другие. Есть отдел, который занимается этой областью — деятелями науки, потому что там процесс более длительный и там больше субсидий, и они гораздо более высокие, и это другой уровень. По поводу деятелей искусств, которые имеют мировое имя, — у нас есть система, по которой мы помогаем новым репатриантам-деятелям искусств влиться в культуру Израиля или создать какие-то свои направления. Во-первых, есть подъемные, которые выдаются в моем отделе. Искусство — это работа. Новый репатриант-деятель искусства, художник, журналист тоже должен принести домой зарплату, как инженер и строитель. Что мы делаем? Во-первых, для того, чтобы определить, кто профессионал, а кто нет, существует независимая комиссия в Министерстве культуры, которая работает совместно с нами. У спортсменов и у деятелей искусств все это очень похоже. Людям, которые получают профессиональный уровень, дают какие-то подъемные. Люди, которые выказывают какие-то особые умения, получают субсидии. Люди, которые имеют мировой уровень, не должны проходить никакие комиссии, они просто автоматически получают признание. После этого, если мы говорим о деятелях искусств, мы их отправляем в центр по трудоустройству деятелей искусств, этот центр работает по другой системе.

Дело в том, что, правда, приехало немало репатриантов-деятелей искусств. В Израиле 26 русскоязычных театров, я уже не говорю о массе концертных организаций, каких-то продюсерских, 18 франкоязычных театров, 5 театров на амхарском. Для того, чтобы новый репатриант мог себя показать, нам нужно, чтобы человек — если он на самом деле на уровне профессиональном, — прошел какой-то барьер. Мы в течение 5 лет, а в случае нового репатрианта — 10 лет, финансируем профессиональную организацию, которая берет его на себя. В прошлом году 3603 человека участвовали в различных проектах, из них 1628 — новых репатриантов. Мы понимаем, что не может быть так, что в концерте, или спектакле, или фильме были задействованы только новые репатрианты. Поэтому субсидия строится по такой схеме: чем больше новых репатриантов в проекте, тем больше денег проект получает. Мы платим около 100 тыс. шекелей проекту и не ограничиваем количество «участий» конкретного нового репатрианта в новых проектах, чтобы он набрал «сцену» (хотя речь может идти и о художниках, и о фотографах… там это не совсем сцена, я имею в виду какую-то известность). Таким образом, люди входят в мир израильского искусства, находят работу уже в Израиле. Или сами становятся частными предпринимателями, продюсерами и делают прекрасные проекты.

Следует сказать, что в этом году мы обратили внимание на художников — 25 лет Алии, это вам известно, — и наш отдел выбрал один проект, которым нам действительно хотелось отметить эту Алию. Я являюсь председателем центра помощи новым репатриантам. Мы обращаемся к организациям профессиональным, мы говорим — приходите, попросите у нас субсидирование, мы с удовольствием вам дадим. У нас есть база данных новых репатриантов, если кто-то хочет сегодня нанять 28 скрипачей или, там, 15 пианистов (я утрирую, конечно), мы всегда готовы предложить организациям проинтервьюировать новых репатриантов и взять того, кто подходит. Мы не хотим, чтобы их брали просто так, без оценки их профессиональных качеств, потому что придет день, когда мы перестанем их финансировать.

Итак, мы решили обратить внимание на художников, которым чуть сложнее пробиться на широкую сцену. Мы создали профессиональную комиссию, отобрали 20 лучших современных художников и скульпторов и создали дигитальную выставку, первую израильскую такого рода. Пару лет назад у нас была международная выставка Ван Гога такого типа. Специально под эту выставку композитором была написана музыка, куратором выставки был очень серьезный, профессиональный человек. Вот буквально недавно выставка была представлена в музее Бегина в Иерусалиме и теперь будет путешествовать по нескольким городам — мы сейчас ведем переговоры с Тель-Авивом, Бат-Ямом. Холоном и Ариэлем. Поскольку она дигитальная, ее в принципе можно перевезти куда угодно. Это совершенно другая подача, потому что мы хотим чтобы ее увидел средний израильтянин, который, может быть, не пойдет в музей, и не факт, что у него будет возможность постоять и подумать перед картиной (или уж точно скульптурой) этого нового репатрианта, вникнуть в нее. А вот это открытие посетило колоссальное количество человек.

Знаете ли вы, сколько людей остаются работать на тех местах, на которых они начинали, и каково их положение?

Знаем, но только там, где мы участвовали в субсидировании работодателей. Если новый репатриант имеет специальность и высшее образование, но его специальность не востребована на рынке труда, тогда мы вмешиваемся. А есть спрос, государству нечего делать. Мы регулятор. Если мы начнем выплачивать зарплаты всем новым репатриантам (а мы и так несем немало затрат в процессе лицензирования), то экономика не выстоит. Когда мы субсидируем место работы новому репатрианту в тем областях, которые перенасыщены, тогда мы требуем от работодателя, чтобы новый репатриант работал на новом месте период, равный периоду финансирования, и чтобы зарплата соответствовала средней на рынке труда (чтобы новые репатрианты не получали меньше). Во-первых, мы получаем цифры зарплат, которые работодатель выплачивает новому репатрианту — платим ему процент. Во-вторых, мы ведем статистику. Вот, что мы видим: 90% новых репатриантов, которые получают помощь, работают на этих местах. Мы проводили это исследование 3 года и 6 лет назад, сейчас будем его повторять. 60% из них работают на том же рабочем месте, но на более высокой должности, а 30% либо ушли, потому что нашли что-то получше, либо их уволили и они сейчас работают в другом месте. То есть статистика совсем неплохая.

В последнее время из России и Украины приезжает все больше новых репатриантов, это значит, что работы у вас с каждым днем становится все больше, а рынок труда ведь не резиновый…

Во-первых, на рынке есть тенденция, которая на руку новым репатриантам. Если говорить о Большой Алии, которая дала колоссальное количество инженеров, математиков, врачей, то она была 25 лет назад — за это время люди подходят к пенсии, и рынок рынок рабочих мест обновляется. Израиль — мобильная страна, страна мозгов, и появляется масса интереснейших направлений, в которых применимы те умения, которые имеют выходцы из бывшего СССР, и у них есть серьезное преимущество на рынке труда перед теми же французами, англоговорящими людьми. Вот именно эта общеобразовательная база, математическая, техническая. Сегодня она является основой основ. Поэтому проблема как раз не в этом. Проблема в том, что рынок труда действительно очень современный, система отбора новых репатриантов другая, она отличается от Франции, Англии и Америки. Американцы приезжают вот с такими автобиографиями, они думают, что кто-то это будет читать, они пишут очень много всего, а потом еще пишут, в чем они особо хороши. А в Израиле… нельзя сказать, что работодатели читают только заглавие, но… Люди действительно заняты, поэтому нужно подумать над тем, чтобы четко и конкретно передать главное.

Источник